Книга Вечеринка в честь развода, страница 19 – Дженнифер Хейворд

– Ты не выпила вина.

Низкий и ровный голос Риккардо резко контрастировал с тем нервным состоянием, в котором она находилась. У них так было всегда. Он – разумный и взвешенный, она – подвластная эмоциям.

Повернувшись к нему, Лили хотела сказать что-то резкое, но Риккардо был так красив в своих джинсах и полосатой рубашке поло, что все осуждающие слова вылетели у нее из головы.

Он был необыкновенно хорош, и женщины влюблялись в него, потому что он обладал мужской харизмой. Лили понимала, что именно в этом и состояла ее главная ошибка. Ведь она собиралась заявить свои права на мужчину, которого хотела любая женщина.

Отвернувшись, она взглянула на океан:

– Ты можешь налить мне немного.

Она услышала, как Риккардо, пройдя через патио, налил в бокал вино. Он встал рядом с ней, и ее окутал его пряный обволакивающий запах.

– Ты чем-то недовольна?

Лили резко повернулась к нему:

– Ты разговаривал по телефону без остановки с тех пор, как мы уехали из дома. Я думала, мы договорились забыть о работе.

Губы его сжались.

– Мне просто надо было обсудить несколько вопросов с Гейбом. Кстати, – добавил он, подняв бровь, – Гейб пригласил Алекс поужинать в ресторане, но она отказала ему. Сказала, что поедет в Мэйсон-Хилл на эти выходные. – Риккардо прищурил глаза, вглядевшись в ее лицо. – Ведь вы с сестрой никогда не ездили домой. С вашей семьей все в порядке?

Лили вздрогнула:

– Да, все в порядке. Может, оставим это?

Риккардо продолжал внимательно смотреть на нее.

Затем передал ей бокал вина.

– Лил… – Он перевел взгляд с ее дрожавших пальцев на ее лицо. – Что случилось в тот день, в день показа мод? Почему ты так испугалась?

Лили заморгала.

– Я родилась в маленьком городке, с населением две с половиной тысячи людей. И я всегда ощущала себя провинциальной девочкой, в какие бы наряды ты меня ни одевал, Риккардо, и каким бы правилам этикета ни учил. – Она покачала головой. – Ты бросил меня в эту гламурную жизнь, как в глубокий омут, и стал смотреть, выплыву ли я.

Риккардо нахмурился:

– Но ты никогда ничего мне не говорила.

Плечи ее напряглись.

– Я делала то, что должна была делать. Это была моя работа. Я играла роль Лили де Кампо.

Он тяжело выдохнул:

– Никто не знал, что ты играешь ее.

Лили горько усмехнулась:

– Я научилась прекрасно притворяться. А почему бы и нет? Ведь я притворялась все время, пока мы жили вместе.

Риккардо пристально взглянул в ее лицо, и глаза его угрожающе блеснули.

– Мы любили друг друга! – прорычал он.

– Мы испытывали друг к другу страсть, – поправила она его. – И настало время признать, как тяжело мне было находиться в центре внимания многих людей.

– Тяжело?

Поставив бокал на стол, Лили заправила за ухо прядь волос.

– Я всегда переживала по поводу своего веса. Но когда я стала твоей женой, о моем лишнем весе стали писать газеты.

– Я говорил тебе, не читай их.

– Разве это так просто? Эти газеты преследуют меня. Они везде.

Риккардо нахмурился:

– Но почему ты так переживаешь по поводу своей полноты? Неужели только потому, что об этом пишут таблоиды?

Лили удивилась его проницательности и хотела уклониться от ответа, но вдруг вспомнила слова своего психотерапевта: «Будь честной, Лили. Не только перед самой собой, но и перед другими».

Она глубоко вздохнула.

– В детстве я была очень несчастной. Родители постоянно ссорились. На ферме дела шли плохо, и денег всегда было мало. У нас не было счастливого детства. Нам приходилось помогать родителям, а времени на учебу не хватало, не говоря уже о каких-то развлечениях.

– Я не знал, что все было так плохо, – тихо сказал Риккардо.

Лили кивнула.

– Родители ссорились так, что в доме летала посуда, а мать все время грозилась уйти. У отца была любовница – жена фермера, жившего на краю села. – Обхватив себя руками, Лили взглянула на него. – Это был сумасшедший дом.

Возникло напряженное молчание. Лицо Риккардо побледнело.

Лили не хотела больше ничего говорить. Но если сейчас она остановится, она никогда не скажет ему правду.

– Дэвид, казалось, ничего этого не замечал. Лизбет была слишком мала, поэтому не понимала, что происходит. Алекс связалась с дурной компанией, и это был ее защитный механизм. А я… я помешалась на своем внешнем виде. Мне крайне не нравилось, как я выгляжу, поэтому я почти перестала есть.

Глаза Риккардо потемнели.

– Но ведь ты никогда не была полной! Почему же ты так ненавидела себя?

– Я была «крепко сбитой, коренастой, здоровой деревенской девицей», как говорила моя мать, – с ироничной улыбкой произнесла Лили. – И я ненавидела это. Никто не хотел встречаться со мной. Парни избегали меня.

– С трудом могу поверить в это.

– Только после двадцати лет я сформировалась и расцвела. И ты встретил меня уже в это время. А до этого я страдала анорексией.

Риккардо нахмурился.

– Боже, Лили. – Он сделал к ней шаг и взял ее за плечи. – Ведь это ключ к тому, кто ты есть. Ценная информация о тебе.

Лили вскинула голову:

– Я не хотела, чтобы ты об этом знал.

– Почему? – Риккардо взмахнул руками. – Ведь мы с тобой были так близки. Мы часами наслаждались друг другом. И ты все же не сказала мне эту важную правду о себе! Неудивительно, что мы поссорились.

Покачав головой, Лили отодвинулась от него.

– Секс и близость – это разные вещи. Моя анорексия была моим глубочайшим секретом. Я ни с кем не хотела делиться им, и в первую очередь – с тобой.

Риккардо провел рукой по волосам, на скулах его заиграли желваки.

– Почему?

– Я не хотела нагружать тебя своими проблемами. У тебя их и так достаточно в бизнесе.

Он покачал головой.

– Разве я когда-нибудь акцентировал внимание на твоем весе? Я всегда говорил тебе, как прекрасно ты выглядишь.

– Да, но, когда я говорила тебе, что полнею, ты советовал мне идти в тренажерный зал.

– Потому что я сам так делаю. Иду в зал и снимаю напряжение. Черт возьми, Лили… – Он уставился на нее, будто она прилетела с другой планеты. – Неужели ты сомневалась в том, как сильно я люблю твое тело?

– Тогда почему ты мне изменил?! – Она выкрикнула эти слова, перестав владеть собой. – Если ты любишь мое тело и считаешь его красивым, почему ты завел роман с Челси Тейт?