Книга Противостояние, страница 63 – Вячеслав Шалыгин

– У железок и спроси, – Гелашвили вытянул шею, пытаясь разглядеть дальний конец улицы. – Далеко еще?

– Вон там, направо и вниз. И этих, зеленых, светящихся… химер до фига осталось вокруг тамбура. Обычно ведь они после пульсации исчезают, а в этот раз все на месте. Шныряют между железками, мышкуют, каких-то чугунков к тамбуру волокут, каких-то пропускают, а некоторых так и вовсе на месте сжигают. А эти, прикинь, боты шагающие, которые сзади нас подпирают, где-то «Плети» добыли. Да много! Хлещут химер за милую душу.

– Помогает? – увлекшись рассказом чистильщика, невольно нарушил обет молчания Рихтер.

– Конечно, – боец кивнул. – Только так химера зависает. Не надолго, но зато когда «размораживается», больше не воюет, в тамбур укатывается.

– А на ее место две новые прилетают, – вставил реплику второй боец-чистильщик. – Пришли. Госпиталь в левом крыле, штаб в правом. Удачи.

– Спасибо, пацаны, – Гелашвили кивком указал Рихтеру на правое крыло. – Сначала туда пойдем.

– Галимову врач нужен, – Рихтер покачал головой.

– Вот и шевелись! Чем быстрее тебя оформим, тем быстрее капитан к врачу попадет.

– Что за цирк, Кольцов? – вдруг послышалось из сумрака штабного полуподвала.

Рихтер и сержант обернулись. По короткой лесенке цокольного этажа наверх поднялся подполковник Терещенко собственной персоной. Он окинул недоверчивым взглядом странную троицу и поправил очки.

– Здравия желаю, господин подполковник! – выпалил Гелашвили. – Разрешите доложить!

– Почему вы, сержант, у командира голос пропал?

– Совесть пропала, – вдруг прохрипел Галимов. – Жора, поставь меня… на землю.

– Галимов? – Терещенко перевел недоумевающий взгляд на проводника. – Ты ранен?

– Вот… ему, – Галимов вяло кивнул в сторону Рихтера, – спасибо.

– Ни черта не понимаю, – Терещенко поморщился. – Кольцов, что происходит?

– Я арестован, господин подполковник, – Рихтер повернулся боком, демонстрируя вязки на запястьях. – По нелепому подозрению в шпионаже.

– Чокнулись все трое, да? – Терещенко окинул группу строгим взглядом. – Побочный эффект заразы?

– Никак нет! – ответил Гелашвили. – Разрешите доложить! Это брат Рихтер. Шпион Ордена.

Сержант ткнул капитана Кольцова стволом ИПП в бок.

Терещенко вытаращился на сержанта, затем перевел взгляд на Рихтера и, наконец, на Галимова. Проводник кивнул.

– Доказано…

– Кем доказано? – Терещенко спецназовцам пока не верил, но руку на кобуру на всякий случай положил.

– Им самим…

– Он ефрейтора Анисина завалил и капитана ранил, – сказал Гелашвили, – после того как подельник Анисин его сдал.

– Кольцов, это правда? – Терещенко не мигая, будто удав, уставился на Рихтера.

Сохранить невозмутимое выражение лица Рихтеру удалось, этому помогла внутренняя опустошенность, но выдержать взгляд подполковника шпион уже не смог. Элементарно не хватило мужества.

– Понятно, – начальник разведки обернулся и кивнул часовому. – Медиков сюда!

– На месте! – из полумрака входа в левое крыло мгновенно вынырнул старшина-бионик.

Видимо, подслушивал, шельма. Ну конечно, такой спектакль! Развязка шпионского детектива. Не захочешь, подслушаешь.

– Бери капитана и сразу на стол, понял?! Чтоб через неделю был как новенький!

– Так точно, господин подполковник! Не извольте беспокоиться!

Старшина разложил компактные автоносилки и помог Галимову на них улечься. После того как носилки укатили за старшиной, Терещенко указал сержанту Гелашвили на Рихтера.

– Головой отвечаешь. Сейчас некогда им заниматься, но когда все уляжется, лично это дело буду раскручивать. Понял, сержант?

– Так точно!

– Господин подполковник, разрешите обратиться! – негромко сказал Рихтер.

– Не разрешаю! – Терещенко развернулся и пошагал к двери в штаб.

– Господин подполковник! – Рихтер повысил голос. – Я знаю, что надо сделать! Знаю, как можно остановить биомехов!

– Орден подсказал? – Терещенко притормозил и обернулся к Рихтеру.

– Можно сказать и так. Разрешите доложить?

– Веди его, – приказал Терещенко сержанту и кивком указал на двери штаба, – там поговорим.

Подвальное помещение оказалось гораздо просторнее, чем ожидал Рихтер. Он думал, что это будет обычный подвальчик с пластиковыми водопроводными трубами, низкими потолками и серыми стенами, а оказалось, что под небольшой церковью оборудован натуральный бункер. Марши широких бетонных лестниц вели как минимум на пять уровней вниз, и, как заподозрил Рихтер, это еще не предел. Скорее всего, с самого нижнего этажа имелся выход в тоннели старого метро. Помещения резервного штаба тоже впечатляли. Просторные залы с трехметровыми потолками и массивными колоннами могли запросто приютить половину Московской бригады. Что, судя по количеству снующего по залам и коридорам народа, и происходило. Более того, в двух залах Рихтер успел заметить несколько групп штатских. В первом под присмотром чистильщиков толпились три десятка безоружных егерей из группировки «Ковчег», а в третьем зале царил и вовсе форменный интернационал. У входа нервно курили несколько бойцов Ордена, в центре зала кучковались вольные сталкеры, а у левой стены вели какой-то жаркий диспут десять праведников из секты «Пламенный крест» и пять или шесть наемников. Вряд ли спор шел на религиозные темы, скорее бойцы припоминали друг другу прежние обиды, но за пушки никто не хватался. А между тем, кроме узловиков и егерей, все гости военного бункера были при оружии.

– Точно, труба дело, – проронил за спиной Рихтера сержант Гелашвили. – О, даже питерские барыги тут имеются! И никто никого не трогает. Чудеса! Просто какой-то водопой в засуху.

– Так и есть, – коротко ответил Терещенко. – Час парламентеров продлен на неопределенный срок.

– Это типа все живые отдельно, а нежить отдельно? – спросил сержант.

– Так точно, – подтвердил начальник разведки. – Не до разборок. Входите и садитесь справа.

Подполковник указал на дверь в следующий зал.

Рихтер заглянул в проем и немного притормозил. Сработали рефлексы военного. В зале было полно начальства, вплоть до самого высокого. На дальнем плане, у объемной тактической карты, стоял, почесывая в затылке, сам генерал Антоненко.

– Шагом марш, – Рихтера слегка подтолкнул сержант.

– Развяжи его, – приказал Терещенко.

– Есть, – Гелашвили снял с запястий Рихтера проволочные оковы. – Слышь, брат Рапорт, только не балуй.

– У тебя забалуешь, – Рихтер хмыкнул и потер запястья.

Ряд пластмассовых кресел справа от входа был почти свободен. Только в самом дальнем углу на нем пригрелся какой-то сонный тип франтоватой наружности. Гелашвили усадил пленника посередине ряда, а сам уселся слева и положил на колени ИПП. Стволом в живот Рихтеру.