Онлайн книга «Над осевшими могилами»
|
Бармен принес очередной стакан и взглянул на Каролину. Та помотала головой. – Но вы их глянули? – спросила Каролина. Блантон посмотрел на нее и уставился в стакан: – Он белый. Возраст от двадцати четырех до сорока восьми. Ездит на американском седане. Женат не был. Эректильная дисфункция. Родом из вполне обеспеченной семьи, внешне добродушен и спокоен, но это не так. Травма, связанная с матерью. Покопайтесь – может, что-то явное, типа смерти или развода, или неявное, типа застал матушку во время полового акта. – Блантон усмехнулся. – Он смеется над тем, над чем смеяться не принято. Возможно, в детстве часто переезжал, или его лупили, или имело место нечто совсем простое типа позднего созревания. Но с рождения он классический свой/чужой и, пожалуй, не дает разбежаться своим тараканам, хотя по правде… – Блантон смолк и прихлебнул из стакана. Каролина хотела достать диктофон, но Блантон покачал головой: – Не надо. Лучше выпейте. Терпеть не могу пить в одиночку. – Тогда я выпью «гибсон». Блантон допил свой коктейль, точно воду, и подозвал бармена: – «Гибсон» для дамы, мне повторить. Бармен исчез. – Я не работаю над двумя делами сразу, мисс Мейбри. Потому и ушел из ФБР. В каждом деле свой язык, свое содержание. Помогать в вашем деле отсюда все равно что давать прогноз вашей погоды. Сколько у вас женских жертв? Каролина отметила странный речевой оборот. Бармен поставил перед ней бокал с «гибсоном». – Четыре верных. Кого-то, возможно, не обнаружили. – Сколько из них шмар? Каролина моргнула, но не отвела взгляд. Может, это проверка – как, мол, она реагирует на жаргон? В своих книгах Блантон прибегал к иным формулировкам, сухим и бесстрастным: «исступленная ярость проявлена через внедрение инородных предметов» и тому подобное. – Все, – ответила Каролина. – Все проститутки. – Сколько хронических наркоманок? – Все. Блантон ее разглядывал. – Составить профиль довольно просто, мисс Мейбри. Изучаешь место преступления и создаешь полный портрет. Но тут… Из кармана пиджака он достал фотографию и подал ее Каролине. Этакий школьный снимок на фоне синей драпировки в блестках. Девочка с брекетами, не старше двенадцати. Блантон сыпал цифрами: – За последние три года девятнадцать жертв в Новом Орлеане. Двенадцать проституток, пять наркоманок, сидевших на героине или кокаине, одна студентка и вот… – он щелкнул по фотографии, – пятнадцатилетняя девочка, которая смылась из дома на студенческую вечеринку в Тулейне, но, понятное дело, до места не добралась. – Блантон забрал снимок. – Все женщины добровольно сели в машину, всех оглушили и отвезли на болота. Примерно половина умерли от побоев, но другие были живы и, вероятно, в сознании, пока длилась эта кошмарная поездка. А теперь представьте моего субчика на болотах, а? В последней фразе послышалась каджунская манерность. Снова помахав бармену пустым стаканом, Блантон без паузы продолжил: – Ну вот, в одних случаях женщины живы. В других мертвы. Представили? – Допустим. – Как вы считаете, он по-разному себя ведет с живыми и мертвыми? – Я не знаю. – Как вам кажется? – Наверное, вынужден по-разному. – Наверное. Однако нет. Отметьте эту деталь. Ему все равно, живы они или мертвы. Плевать. Живых и мертвых он за волосы вытаскивает из машины. Насилует в вагину, потом в анус, затем все повторяет, но уже каким-нибудь предметом – обрезком трубы или, там, монтировкой… Каролина все же отвела взгляд. – Затем он принимается их избивать, но не монтировкой, а камнем или палкой, какие найдет. Вот тогда он убивает тех, кто еще был жив. Затем опять насилует, в том же порядке. Наконец придает жертвам позы – раздвигает им ноги и скрещивает руки на груди. Как долго он возится с каждой жертвой? Каролина покачала головой, не в силах произнести ни слова. – Ну же, сколько времени у него уходит? Она опять покачала головой. – От четырех до шести часов. Нет, понятно, возни много – изметелить, отдрючить, придать позу. Но от четырех до шести часов между первым и вторым совокуплением? Бармен принес новый стакан, который Блантон, сделав паузу, осушил в два больших глотка. – Дел невпроворот, но от четырех до шести часов? Чем же он занят в остальное время? Каролину уже мутило, однако Блантон пялился на нее, не отпуская с крючка. Каролина сморгнула: – Колесит по округе. Или сидит около жертвы. Накапливает ярость или что там у него. Фотографирует. Может, раскаивается. – Ага. – Блантон покивал, словно радуясь достигнутому соглашению. – Вот и я так думаю. – Он вроде как немного смутился, сообразив, что в разговоре его книжное «совокупление с жертвой» превратилось в «изметелить и отдрючить». – Вы знаете, что я ответил, когда ваши попросили меня о консультации? – Что вас это заинтересует, если убиты не только шлюхи. – Что еще? – Или если будут новые трупы. – Именно так я сказал? Каролина смотрела в свой бокал. – Сержант Дюпри передал, что самонадеянный хмырь велел его не беспокоить, пока не достигнем двузначных чисел. Блантон улыбнулся, одобряя точность изложения: – Да, вот так я и сказал. Двузначные числа. Вы любите бейсбол, мисс Мейбри? – Нет. – Бейсбол – это сплошь статистика. Вот что мне в нем нравится. Цифры. У вас кучка трупов, это низшая лига. Здесь у меня девятнадцать штук. Высшая лига. Тридцать один труп ждет меня в Ванкувере. Всего двенадцать в Детройте, но там две домохозяйки. А Сиэтл, Грин-Ривер… Блин, сорок девять трупов! Это же Димаджио [9] . Бил пятьдесят шесть игр подряд. Никто не превзойдет этот рекорд. Во всяком случае, в США. Каролина смотрела в стол, пытаясь сохранить самообладание. – Вы понимаете, зачем я это рассказываю, мисс Мейбри? В двух дюжинах американских городов действуют серийные убийцы, которые охотятся на женщин того сорта, что интересует вашего подозреваемого. Наркоманки, шлюхи, бездомные. Они – корм, который мы кидаем чокнутым ублюдкам, чтобы они не трогали наших секретарш, домохозяек и пятнадцатилетних дочек… Пусть это грубо, но вам следует знать: мне недосуг заниматься всеми. И некогда быть вежливым. – Блантон поерзал, словно не сумел точно выразить свою мысль. – Ваша первая убитая проститутка, напомните… |