Онлайн книга «Над осевшими могилами»
|
Дюпри схватил пластмассовый дорожный конус, помеченный табличкой: – Мне все ясно, миссис Стэнхаус! Вашего мужа убил малютка-слаломист! Спайви не выдержал. Сначала на каждую дурацкую шутку напарника он только фыркал, но теперь заржал и выронил жвачку Дюпри был доволен, когда удавалось кого-нибудь рассмешить, – разряжалась атмосфера. Потом он обычно смолкал. Спайви зажал рот, будто сдерживая рвоту, и кинулся к двери, на пороге чуть не врезавшись в старшего опергруппы Полларда, со своими очками в черной оправе и зализанными темными волосами походившего на битника шестидесятых годов. Отпрянув от мычавшего парня, Поллард вопросительно взглянул на Дюпри. Тот пожал плечами. Оба встали над трупом и дальше беседовали, точно автолюбители, которые не в силах оторвать взгляд от великолепной машины. – Слыхал про хрень на плотине? – спросил Поллард. – Угу. – Как там Каролина, не знаешь? – Я пробовал дозвониться. Хахаль сказал, она спит. – Тот же самый, что на Рождество был? – Ага. – Сколько ему лет? – Не знаю. Двадцать два. Или девять. В этом районе. – Она молодчина. Будь я женщиной, действовал бы так же. Дюпри перевел взгляд на Полларда. – В смысле, если б меня тянуло на мальчиков, то и я бы… Мужики-то всегда ищут кого помоложе. Ну, ты понимаешь. – Тебя тянет на мальчиков? – Да нет же… – Потоптавшись, Поллард сменил тему: – Бедняжка, у нее был нелегкий выбор. – Оклемается. Она прошла хорошую школу. – О да, твою. Надо же, как не везет человеку. Дюпри легонько пнул труп: – Соседи что-нибудь видели? – Нынче его навестил племянник. Орали. Часов в девять племяш укатил на машине жертвы. – Номер известен? – Да. Номер, марка, модель. Все есть. Я тебя дернул, потому что один сосед сказал, что племянник был в брюках хаки. – Иди ты? – Дюпри вгляделся в покойника. – Не знаю, тот ли это мужик из парка, но описания схожи. – А другие родичи дяди Жмурика? Кто-нибудь знает племянника? – Выясняем. У жены Альцгеймер, она в богадельне. Кажется, еще есть сестра, живет в районе Залива, ищем. Дюпри перелистывал фотоальбом. – Я не спросил: кто сорвал банк? Поллард кивнул на газовый ключ, помеченный табличкой. Эксперт присыпал ключ порошком. – Брось! – Дюпри покачал головой. – Газовый ключ? Спайви, скотина! Каждый декабрь на рождественской вечеринке восемь сыщиков убойного отдела выбирали оружие – от бейсбольной биты до кольта, «узи» и всевозможных ножей – и потом при известии о всяком убийстве вносили по двадцать долларов. Угадавший орудие убийства забирал банк. Некоторые ставили на два-три вида оружия, и потому призовой фонд обычно был свыше двухсот баксов. Оружие выбирали по старшинству – сначала ветераны отдела, потом новички. Салага Спайви глянул в список, в котором все мало-мальски вероятные орудия смерти были разобраны, и назвал «всевозможные тупые предметы», в точности изобразив манеру Ефрема Цимбалиста-младшего [3] . И вот извольте: еще не закончился апрель, но уже произошло убийство лопатой, а теперь – газовым ключом. Невероятно. Из девяти убийств за четыре месяца Спайви сорвал куш в двух. – Ну, что будем делать? Арестуем Спайви? – Без вопросов, – ответил Поллард. Прибыл замначальника отдела Джеймс Такер. Через год-другой шеф уходил на пенсию, и Такер появлялся на всяком происшествии, где ожидались репортеры. Само собой, его прочили на должность начальника, хотя многие ветераны недолюбливали уроженца Сан-Диего, предпочитая выходцев из тесного мирка местных копов. – Что мы имеем? – спросил Такер. – Тупой предмет, – известил Поллард. – Спайви, зараза! Отвернувшись, Дюпри искал в альбоме фотографию племянника, не особо рассчитывая на удачу. Но вот они, полосы и периоды. Если человек на мосту и убийца старика одно и то же лицо, значит, есть зацепка, дело сдвинулось и непременно будет раскрыто. Ага, кажется повезло. На причале Сан-Франциско убитый был запечатлен вместе с кургузой теткой и, видимо, ее мужем, молодой черноволосой красавицей и нагло ухмылявшимся парнем лет тридцати пяти с однотонной, явно тюремной наколкой на предплечье. Дюпри вынул фотографию из альбома и спрятал в карман. На улице разгулялся весенний ветер. Поставив ногу на бампер машины, Спайви ворковал со смазливой репортершей. – Проводишь пресс-конференцию? Спайви сдернул ногу с бампера и смущенно пробормотал: – Мы просто болтаем. – Ты рассказал о неонацистах? Спайви выдавил беспечную улыбку: – Он шутит. Вечные приколы. – Черт, верно! – спохватился Дюпри. – Об этом нельзя говорить. Спасибо, что уберег от неприятностей, напарник. Репортерша покосилась в блокнот, и сыщик заглянул в ее записи. – Слухи о кастрации жертвы не могу ни подтвердить, ни опровергнуть, – сказал он. – Лучше справьтесь у шефа. Девушка беззвучно раскрыла рот. – Покойнику вырезали сердце, но я вам ничего не говорил. Если что, я откажусь от своих слов. – Не слушайте его! – взмолился Спайви. – Он валяет дурака! Дюпри открыл дверцу и кивнул напарнику который нехотя забрался в машину С квартал ехали молча. – Это некрасиво, – наконец сказал Спайви. – Я предупреждал: без моего разрешения с репортерами не разговаривать. А я всегда скажу, что нельзя. Спайви отвернулся к окошку. Казалось, машина едет сама собой – Дюпри пребывал в глубокой задумчивости. По мосту переехали на северный берег реки. Дюпри опустил стекло и свернул в тихий район возле Корбин-парка. Сквозь кроны деревьев в палисадниках мигали фонари над крылечками, поливалки плевались водой, забрызганные тротуары сверкали, точно усыпанные битым стеклом. Дюпри ехал медленно, вдыхая аромат клумб и зарослей сирени. Парковый район ему нравился уже потому, что здесь не случалось серьезных преступлений. Было поздно, все дела откладывались на утро, но он хотел проехать мимо ее дома – может, еще не спит? Дюпри обогнул парк, и фары высветили ее машину на подъездной дорожке перед одноэтажным домом. В глубине дома горел свет – наверное, там ее спальня. Дюпри остановился, достал фотографию из альбома убитого и положил ее на руль. За темным венецианским окном представил Каролину. |