Онлайн книга «Дагестанская сага. Книга I»
|
Шахри долго думала и наконец придумала план, простой и до невероятности дерзкий. Нужно, чтобы Ансар похитил Айшу! Такое не раз происходило в горах, и последствия бывали самыми разными, от яростного родительского гнева и до конечного благословения. Хорошо, если через какое-то время посредством стараний в виде маслиата похититель получал прощение, но бывало и так, что дело кончалось пролитой кровью, создавая таким образом прецедент кровной мести. Ибрагим-бек славился своей мудростью, и хотя, бывало, мог вспылить, но и быстро отходил. Конечно, своего слова, данного Измудину, обратно он не возьмёт, но через какое-то время наверняка поймёт, что счастье любимой дочери важнее всего остального. Итак, выход найден! Надо лишь придумать, как осуществить сей замысел. Брошенный в окно камешек прервал мысли Шахри, и, выглянув наружу, она увидела, что напротив, у глухой задней стены соседнего дома, стоит Ансар. Весь его вид говорил о том, что парень сильно расстроен, и он знаками показывал девушке, что хочет что-то ей сказать. Приоткрыв створку окна, Шахри услышала, как юноша прошептал умоляюще: – Помоги, прошу тебя! Помоги с ней встретиться! Девушка понимающе кивнула и ответила также шёпотом: – Приходи через час, думаю, вам удастся поговорить! Она бегом спустилась вниз, в гостиную, где Айша сидела на тахте, устланной золотисто-зелёным бархатным покрывалом, и, в грустном молчании опустив покрасневшие от недавних слёз глаза, слушала, как её двоюродная тётушка Шуанат с увлечением рассказывает о славных былых временах. Вся ушедшая в воспоминания и переходя от одного повествования к другому, Шуанат так и сыпала новостями, а сидевшие вокруг неё женщины, обратившись в слух, не забывали при этом ловко водить иголками по шитью. – Вы знаете, что в Бухсанаке ящур поразил весь скот? За одну ночь погибли все коровы! – Что ты говоришь! О Аллах, как случилось такое! – воскликнула Парихан. – Помнишь, когда умерла наша Шавлук, то все её богатства, оставшиеся от отца, уложили в семь сундуков, а ключи от этих сундуков отдали на хранение мечетскому кадию? И когда её Асват выходила замуж за своего двоюродного брата Джафара, то всё это добро дали ей в приданое. – Ещё бы не помнить! – с усмешкой сказала Парихан. – Все знают, как обе дочери Шавлук делили отцовское золото, наполняя им сито! – Так вот, теперь, когда все их коровы за одну ночь погибли, Асват пожертвовала своим приданым и купила на всё своё золото в Цудахаре пятнадцать коров. – Молодец! – сказала Нафисат, приходившаяся Парихан родственницей и не так давно ставшая женой Мухаммада-хаджи, имама знаменитой кази-кумухской мечети. – А интересно, остался у Асват тот золотой пояс с бриллиантами, который Джафар ей подарил на рождение сына? Или она его тоже отдала за коров? – Да уж наверняка остался, с такими вещами не расстаются! – ответила Парихан. – Тётя Шуанат, расскажи мне о Пахай, – вдруг попросила Айша, прервав своё глубокое молчание. – О Пахай? – Глаза тётушки Шуанат заволокла лёгкая дымка, и, чуть помедлив, она сказала: – Да что рассказывать? Пахай была настоящей красавицей и не по возрасту мудрой… Люди её любили, уважали… Правда, судьба её была несчастливой… – Почему? – живо спросила Айша. – Да потому, что когда подавили мятеж… в восемьсот семьдесят седьмом… то её выслали вместе с родными в Псковскую губернию, в город Опочку… где она и умерла через несколько лет, не выдержав разлуки с родиной… и со своим любимым… – Она любила? Кого же? – В голосе девушки зазвенело волнение. – Гасана из рода Гузуновых… – А он? И он любил её? – Ну да! Но он не был знатных кровей, и им не дали бы пожениться. – Прошу тебя, расскажи! – Ну что рассказать? Её с семьёй сослали в Опочку, и она там умерла… вдали от родных гор и очень несчастная! – А он? – Он сначала вообще уехал из Дагестана, потом снова вернулся и в конце концов женился. – Женился?! Как он мог! – Вах, он что, должен был оставаться бобылём до конца своей жизни? Он любил Пахай всем сердцем, но… жизнь лечит и не такое! – Она ведь писала стихи, да? – Да, писала стихи, обращённые к Гасану, а он писал стихи, обращённые к ней… И эти стихи, наверное, лучше всего рассказывают их историю! – Ты можешь их прочесть? – в волнении воскликнула девушка. – Конечно, я их очень хорошо помню! Слушайте! И Шуанат нараспев и с чувством принялась читать: Даже если изменишь, останусь я в жизни твоей, Всё, что нас уж связало, под крепким храню я замком, Записав твои письма немногие свято в душе, Их ответом верну я тебе через месяца два. Только утром зажжётся от солнца лучей всё вокруг, Нахожу я повсюду твой образ, что солнцем согрет, А, луну окружив, звёзды плачут о горе моём, И к Всевышнему ангел мольбу обо мне обратит. О огонь в моём теле, что жарче любого в печи, Хоть в Евфрат опусти, он потушен не будет никак, О души моей думы, бушуют что в тёмной ночи, Мудрецов хоть спроси, не узнаешь причину никак. Ты – как финик в цвету, я ж другая, с туманом в душе, О, что делать мне с тем, кто дороже мне жизни моей?! Закончив читать, Шуанат на миг замолчала, затем сказала: – То были стихи Пахай. Теперь, раз уж пошёл такой разговор, слушайте стихи к ней Гасана: Пусть проклятья мои все коснутся России царя, И нукеров кавказских, силки что расставили в райской долине, Ты – цветок моей жизни. Свидетелем станет очаг, Что любимой другой быть не может никак у меня. С той поры, как с тобою расстался, я белых одежд Не касаюсь вообще, ибо внешне блистать не желаю, Если мрак на душе, что рождён расставаньем с тобой, Сад цветущий российский не радует вовсе меня. Славный город Кумух лишь тобою украшен бывал, Пусть поглотится молнией он, раз тобой не сияет, Дней весенних надеждой врата широко отвори И Аллаху молись, и спасай наших пленных в России. На могиле Меджнуна аромат распустившихся роз Дом заполнил ашуга кумухского бедного сразу, Твоё имя короткое – как золотой ашрафи, До чего же красиво оно – словно красный цветок! Коль по воле Аллаха дойду до мечты я своей, |