Книга Саксонец. Меч Роланда, страница 75 – Тим Северин

Я вздрогнул, когда новый спазм боли охватил мое плечо. Озрик осторожно оттянул прорезь в моей брунии и осмотрел рану, оставленную васконским копьем.

– В пылу сражения васконам было трудно помнить пожелания вали, – заметил он.

– Значит, васконы сражались за вали? – выговорил я.

Все кости и мышцы во мне болели.

Озрик покачал головой.

– Они сражались за себя. После Памплоны они жаждали мести.

Я вспомнил беспокоивших наш арьергард сарацин, которые следовали за отступающим от Сарагосы войском. Они могли сообщать васконам о ежедневном перемещении нашего войска.

– Попытайся встать на ноги, – сказал мужчина.

За спиной у него я увидел двух терпеливо стоящих коней. Должно быть, васконы сказали ему, что я бросил своих товарищей, и Озрик привел с собой запасного коня.

Он обхватил меня рукой и поднял на ноги.

– Вали Хусейн велел мне лично доставить тебя к Карлу. По пути я займусь твоей раной.

Озрик осторожно посадил меня на коня, сам сел на другого, и мы помчались по дороге через перевал.

Мы пересекли водораздел и спускались уже по ту сторону гор, когда встретили первый франкский верховой дозор, едущий по дороге навстречу нам. Всадники радостно заулюлюкали, завидев одного сарацина, и пустили коней в галоп. Но когда поняли, что Озрик везет раненого в брунии, натянули поводья.

– Я везу этого человека, чтобы ему оказали медицинскую помощь, – крикнул Озрик.

– Кто это может быть? – спросил командир дозора.

Это был здоровенный мужчина с бычьей шеей и, судя по акценту, откуда-то с Рейна. Он подозрительно посмотрел на Озрика. В тонком хлопковом балахоне в нем было трудно узнать бывшего раба. Его манеры и поведение выдавали знатного сарацина.

– Я еду как посол с посланием вашему королю от вали Сарагосы, – спокойно объяснил Озрик.

– А ты? – спросил франк, осматривая меня.

Его легкое замешательство, когда он встретил мой взгляд, напомнило мне, что на мне нет наглазника.

– Зигвульф, товарищ графа Хроудланда.

Дозорный нахмурился.

– Среди ночи прискакал гонец от графа Ансельма и сообщил, что арьергард подвергся атаке и просит помощи.

– Любая помощь уже опоздала, – устало проговорил я. – Граф Хроудланд, граф Ансельм и все их люди убиты.

Франк был потрясен. Я понял, что он подумал о судьбе сундуков с сокровищами. В них была бо́льшая часть добычи войска.

– Ладно, – сказал он, помолчав. – Вы двое можете ехать. Один из моих людей присмотрит за вами. Когда прибыла просьба графа Ансельма о помощи, король повернул назад. Он тревожится о своем племяннике.

Франк уехал со своим дозором, а мы продолжили путь. День опять обещал быть знойным, и сопровождавший нас солдат искоса поглядывал на новых спутников. Ему хотелось узнать, что случилось, но я был слишком измучен и изранен, чтобы удовлетворить его любопытство, и решил, что Карл будет первым, кто услышит полный отчет о том, как погиб его любимый племянник.

Через некоторое время мы стали догонять отстающих из колонны основного войска. Группы грязных пеших солдат мешались с маркитантами, бредя за неповоротливыми обозными повозками. Они уже казались деморализованными, и мне было интересно, как эти люди воспримут известие о потере повозок с деньгами и драгоценностями. Озрик спрашивал, нет ли на повозках медикаментов, и в конце концов приветливый маркитант снабдил его уксусом, иголкой с ниткой и перевязочными средствами. Бывший раб усадил меня на обочину и расшнуровал мою брунию.

– Постарайся не дергаться, будет больно, – предупредил он.

Я закрыл глаза и ощутил болезненный рывок, когда он содрал что-то с моей кожи. Я подумал, что он снимает мою нижнюю рубашку, но когда открыл глаза, то увидел в его руках окровавленный обрывок Книги Сновидений.

Озрик мрачно улыбнулся.

– Эта книга принесла тебе достаточно бед. То, что она спасла тебе жизнь, весьма справедливо. Она отклонила васконское копье от жизненно важных органов. А потом до какой-то степени остановила кровотечение. – Он отбросил кровавые листы в сторону и наклонился, чтобы лучше рассмотреть плечо. – Рана глубокая, но не широкая. Я промою ее, а потом зашью края. Будет больно, но лучше это сделать, пока она не загнила. Потом станет легче.

Он оказался прав. Зашивание было мучительно, а нитку ему дали старую и гнилую, несколько раз она рвалась. В конце концов он вырвал волос из хвоста у одного из наших коней и воспользовался им, предварительно вымочив в уксусе.

– Сохранилось хотя бы несколько страниц? – спросил я, встав на ноги и задохнувшись от боли.

Он нагнулся и поднял окровавленный ком, когда-то бывший переводом Книги Сновидений.

– Может быть, пара страниц спаслось, но сомневаюсь. Проверим позже. – Он завернул обрывки в тряпку и положил в переметную сумку. – А что стало с оригиналом?

– Я оставил его в повозке с сокровищами. Он среди добычи васконов.

Озрик пожал плечами.

– Тогда он, вероятно, попал в руки к Хусейну.

Я ощутил облегчение.

– Я рад. Вначале старик Герард получил Онейрокритикон от сарацин как военную добычу.

В голосе Озрика слышалась настоящая любовь, когда он сказал:

– Нам с тобой надо держаться вместе, если хотим вспомнить, что написал Артимедор.

* * *

Мы поехали дальше, рана в плече сильно ныла под повязкой. Солнце палило, добавив к прочим несчастьям головную боль. Части отступающего войска, растянувшись, медленно и беспорядочно двигались по дороге, и нам приходилось пробираться между ними с помощью сопровождающего солдата. Он кричал, чтобы люди посторонились, и часто на него огрызались или просто не обращали внимания. На Озрика смотрели враждебно, а порой плевали в его сторону. Ближе к вечеру я усомнился, что смогу ехать дальше. Я совсем ослаб, качался в седле, кружилась голова.

– Мне нужно отдохнуть, – сказал я.

Мы проезжали место привала, где длинная каменная поилка давала воду путешественникам и их коням. К счастью, солдаты не загадили это место. Вода была драгоценностью в таких жарких и пустынных краях.

– Мы можем остановиться здесь до заката. Как только жара спадет, нужно двигаться дальше и попытаться добраться до лагеря короля, – ответил он, повернув коня.

Я со стоном спешился и заковылял к большому плоскому камню рядом с поилкой, чтобы сесть. Закрыв глаза, я пытался прогнать боль из плеча. Вдали слышались скрип колес, топот ног, голоса проходящих солдат. Ближе и успокоительнее было журчание воды, бежавшей по деревянному желобу из далекого горного родника. Это был бальзам для моих чувств, и я, наверное, впал в забытье, так как следующее, что я услышал, был топот множества конских копыт.