Онлайн книга «Штрафник-истребитель. "Искупить кровью!"»
|
Очередь пулеметов «Пе-2» угодила по центроплану и кабине «мессера». Он свалился на крыло и камнем пошел вниз. Вероятно, Михаил сразил пилота, потому как истребитель не горел, но из крутого пике не вышел. Летчик не выпрыгнул с парашютом, и «мессер» врезался в землю. Проводив взглядом ушедший в последний путь «мессер», Михаил опомнился и огляделся. Елки-моталки, ведущий ушел вперед вместе со вторым ведомым! Михаил убрал щитки, добавил газ. Полегчавший после бомбежки «Пе-2» быстро догнал звено и встал в строй. Обозленные потерей товарища немцы не отставали. Пары разделились. Два самолета заходили слева, два – справа, оставшийся без пары ведомый истребитель висел у Михаила на хвосте. Пулеметы штурмана и стрелка грохотали почти без перерыва. Михаил заметил, как от хвоста самолета Рожковца полетели клочья, от правой хвостовой шайбы почти ничего не осталось. – Алексей, ты как? – спросил его по рации Михаил. – Машина руля слушается плохо, стрелок не отвечает, наверное – убит. – Держись, друг, осталось недалеко. – Выходи вперед, мы тебя прикроем, – скомандовал Демидов. Поврежденная «пешка» вышла вперед. Немцы продолжали яростно атаковать. Еще бы, ведь до передовой оставалось километров сорок. И тут сердце Михаила оборвалось. Левый, ближний к нему двигатель самолета Демидова полыхнул пламенем, которое почти сразу погасло, но появился густой черный дым. Винт остановился, и «пешка» командира начала снижаться. Немцы бы добили ее, но на встречном курсе показалась группа наших истребителей. Не приняв боя, фашистские летчики убрались восвояси на форсаже. Да и с чем им драться? Боеприпасы и топливо на исходе, а наши истребители только взлетели и готовы к бою. Михаил с замиранием сердца следил за тем, как снижается командир. За самолетом тянулся густой черный шлейф дыма. – Алексей, уходи домой, я прикрою командира. А самолет Петра Демидова опускался все ниже, и скорость его была все меньше. Чувствовалось, что машина плохо слушается пилота. – Командир, прыгай! – Попробую дотянуть. Но дотянуть не получилось. Вместе с дымом вновь появилось пламя. Командир выпустил шасси. – Петр, прыгай! – прокричал Михаил. – Передай в полк – сажусь на вынужденную, – ответил командир. Петр посадил самолет на поле. Михаил кружил вокруг. Он видел, как самолет запрыгал по неровному полю и остановился. Экипаж выбрался из кабины и кинулся прочь от горящего самолета, на ходу выхватывая пистолеты. «Нет, не брошу, – решил Михаил, – а иначе – как они переберутся через передовую? Уж лучше смерть, чем плен!» Родственники попавших в плен военнослужащих испытывали на себе всю тяжесть воздействия жестокой бериевской НКВД. Михаил выпустил шасси и пошел на посадку. Петр понял, что задумал Михаил, и замахал руками, запрещая ему посадку. Но Михаил стиснул зубы, выпустил закрылки и потянул рычаг на себя. Сказать, что самолет трясло, – значит не сказать ничего. Его раскачивало на кочках, как корабль в море во время жестокого шторма. «Не хватает только шасси поломать и здесь остаться», – со страхом подумал пилот. Но глаза боятся – руки делают. Михаил подрулил поближе к экипажу, открыл форточку, распахнул бомболюк. – Командир – в кабину, штурман и стрелок – в бомболюк. Кабина бомбардировщика не была рассчитана на второй экипаж – в ней и без того было тесно. Петр Демидов забрался в кабину через нижний люк и улегся на бок, прижавшись спиной к борту. Штурман и стрелок забрались в бомболюк. Как они там держались? За что? За держатели для бомб? Михаил закрыл створки бомболюка, развернул самолет и по своим же следам на слегка заснеженном поле начал разбегаться. Машину трясло, штурвал рвался из рук. Наконец взлетели. Тряска прекратилась, Михаил убрал шасси. – Штурман, курс! Штурман ответил мгновенно. Михаил перевел газ на форсаж. Слегка поддымливая моторами, «пешка» набирала высоту. – Передовую прошли, – сообщил штурман. Михаил отжал штурвал от себя, убрал газ. Надо опуститься ниже – так он будет меньше заметен для немецких истребителей, если попадутся. Вот где пригодился опыт работы в сельхозавиации. Самолет шел на бреющем полете, едва не задевая винтами верхушки деревьев – потоком воздуха их наклоняло. Земля пролетала мимо с пугающей скоростью. Конечно, на «аннушке» он обрабатывал поля на 150–180 километрах, а сейчас скорость «пешки» была вдвое выше. Аэродром вынырнул внезапно. Михаил немного набрал высоту, развернулся, построил «полукоробочку» и, приземлившись на полосе, зарулил на свою стоянку и заглушил двигатели. От нервного перенапряжения не хватило сил выбраться из кабины. К самолету подошли понурые механики. Штурман открыл нижний люк и ногами вперед начал вылезать из кабины. – Чего приуныли, хлопцы? – спросил он механиков. – А чему радоваться? Рожковец еле дополз, а Демидова и вовсе сбили. Тут следом за штурманом из кабины начал выбираться и Демидов. Увидев его, технари потеряли дар речи, глаза их округлились от удивления. В это время снизу – от пола – раздались звучные удары. Михаил открыл створки бомболюка, и оттуда на землю выбрались штурман и стрелок демидовского самолета – как черти из табакерки! Немая сцена! Потом техники кинулись обнимать всех прилетевших без разбора. Михаил тоже вылез из самолета. – Качать его! – заорал кто-то. – Э, парни, погодите, дайте очухаться, – безуспешно отбивался Михаил. – Ну, Серега, спасибо! Названым братом будешь! Я уж и не чаял спастись! – Чего же ты не прыгал? – Боязновато! Ребята говорят – как из кабины вываливаешься, прямиком на антенный провод попадаешь. Башку сразу отрывает. А ты почему сел? Или не понял, что я тебе махал, запрещая посадку? – Понял. Только вас в немецком тылу оставлять как-то не по-товарищески. – Накажу за нарушение приказа, старшина. – Но глаза Петра улыбались. Демидов повернулся к техникам. – А что с экипажем Рожковца? – Сел он, только стрелок у него погиб. – Жалко парня. Все помолчали. – Пошли на командный пункт, там небось ничего не знают, думают – сбили нас. Надо доложиться. Пока шли к КП, Петр спросил: – Это твои «мессера» сбили? – Он сам подставился. – Ей-богу, как был истребителем, так им и остался. Рисуй вторую звездочку на фюзеляже – я сам видел, как этот «мессер» падал. |