Книга Лабиринты Ехо. Том 1, страница 395 – Макс Фрай

– Знаю я твои «развлечения». Небось собираешься перекинуться в картишки со своим новым приятелем Лойсо?

– Да нет, самое настоящее светское развлечение. Хочу на пару часов сбежать со службы и посетить «Трехрогую луну».

– Теперь и ты записался в любители поэзии? – ужаснулся Джуффин. – Ну, сэр Лонли-Локли – это я еще понимаю. У парня была тяжелая юность: пустые аквариумы, мертвые Магистры, ледяные руки, да еще и твой покорный слуга в придачу, для полного счастья. Ему я готов простить еще и не такие чудачества.

– Считайте, я просто собираюсь убедиться, что его там не обижают, – рассмеялся я.

– Столичные поэты обижают сэра Шурфа Лонли-Локли? Какая жалость, что господин Гальза Иллана умер лет пятьдесят назад! Эта батальная сцена как раз для его бессмертной кисти.

Заявление Джуффина подлило масла в огонь моего веселья. Мне как-то довелось увидеть одно из чудовищных полотен знаменитого придворного живописца Гурига VII – портрет боевого генерала Бубуты на фоне какой-то великой битвы. И это было неописуемо.

В конце концов шеф все-таки ушел. Просмотр очередной видеокассеты из моей коллекции – не то дело, которое он способен отложить надолго. А я удобно устроился в его кресле. Пару часов читал вчерашние, а потом и позавчерашние газеты. Скука смертная, но скука – именно то, что мне требуется, чтобы немного разнообразить свою жизнь.

А часа за три до полуночи я дождался-таки обещанного зова от Андэ Пу. Сообщил Курушу, что ему предстоит некоторое время караулить нашу половину Управления Полного Порядка в гордом одиночестве, сменил свою Мантию Смерти на нейтральное темно-лиловое лоохи, специально захваченное из дома, и вышел на улицу.

Андэ возбужденно топтался возле моего амобилера.

– Молодец, что не забыл про меня, – приветливо сказал я. – Садись и показывай дорогу.

– А что там показывать, – Андэ пожал круглыми плечами. – Это возле Площади Зрелищ и Увеселений.

– Смотри-ка, совсем рядом с Мохнатым Домом, а я никогда туда не забредал, – удивился я.

– «Трехрогая луна» не на виду. Нужно знать, в какую подворотню сворачивать.

Андэ сказал это таким тоном, словно был каким-нибудь Великим Магистром древности и великодушно собирался посвятить меня в самую невероятную из своих тайн.

– Между прочим, мы уже нашли похитителей твоего сундука.

Я решил, что Андэ имеет право узнать эту историю. Как-никак он являлся законным владельцем «простых волшебных вещей», благополучно перекочевавших в королевскую (то есть, нашу, если называть вещи своими именами) собственность. Мне пришлось ограничиться довольно лаконичным изложением: дорога к Площади Зрелищ и Увеселений заняла всего десять минут, хотя я старался ехать как можно медленнее. По вечерам мостовые Старого Города битком забиты амобилерами – и куда они все прутся, хотел бы я знать?

– Мне очень жаль, но мы не можем вернуть тебе эти вещи, Андэ, – виновато закончил я. – Это действительно строго запрещено, зачем тебе неприятности? Но через несколько дней ты получишь денежную компенсацию, так положено. Довольно солидная сумма, насколько я знаю.

– Я впиливаю, – кивнул Андэ. – Да и на кой они мне нужны, дедовские талисманы? Пусть уж лучше будут эти маленькие кругляшки, по крайней мере, их можно лихо потратить… А еще лучше, если вместо этих кругляшек вы дадите мне билет до Ташера.

– Дался тебе этот Ташер! – в который раз изумился я. – Ты же там затоскуешь и тут же запросишься обратно.

– Думаете, надорвусь? – обиделся Андэ. – Вы не впиливаете. А если даже я захочу назад, в Ехо – что ж, по крайней мере, тогда я буду жить там, куда захотел вернуться. А пока я просто живу там, где родился. Это разные вещи.

– Действительно, разные. Хорошо формулируешь, молодец… Ага, вот она, площадь. Куда дальше?

Андэ показал мне, где оставить амобилер, и нырнул в один из многочисленных узеньких проходов между домами. Я удивленно последовал за ним. Вот уж не подумал бы, что где-то здесь может находиться трактир. Узкий проход, тем не менее, незаметно расширился, и мы довольно неожиданно оказались в уютном круглом дворике, освещенном пестрыми квадратами голубого и оранжевого заоконного света.

– Вот она, «Трехрогая луна».

Андэ указал на крошечную вывеску над тяжелой старинной дверью. На вывеске не было никакой надписи, только изящная гравюра, изображающая молодой месяц с раздвоенным верхним рожком.

«Трехрогая луна» принадлежала к разряду симпатичных недорогих трактиров, каких полным-полно в Ехо. Длинная стойка бара, деревянные столы разных размеров, чтобы угодить на любую компанию, традиционно пестрая толпа посетителей – все как везде.

Впрочем, приглядевшись, я понял, что толпа-то как раз была совершенно из ряда вон выходящая. Такой плотной концентрации сияющих глаз на квадратную единицу трактирной площади мне еще никогда не доводилось видеть. Я-то уже привык, что в любом трактире меня окружают симпатичные, но осоловевшие от сытости рожи счастливых обывателей столицы Соединенного Королевства. Разве что в «Джуффиновой дюжине» у ворчуна Мохи собирается совершенно особенная публика, но там слишком мало мест, чтобы произвести нужный эффект.

– Грешные Магистры, Макс, и тебя сюда занесло?

Впервые в жизни я стал свидетелем настоящего, неподдельного изумления на невозмутимой физиономии Лонли-Локли.

– Ты уже столько раз удивлял меня до глубины души, что я решил отплатить тебе той же монетой, – улыбнулся я. – Неужели у меня получилось?

– Получилось, – лаконично подтвердил Лонли-Локли.

Впрочем, его лицо уже успело принять обычное бесстрастное выражение. Знай я его чуть хуже, непременно решил бы, что мне померещилось.

– Хорошее местечко, – одобрительно сказал я. – Особенно физиономии. Андэ, скажи мне, неужели все эти господа – поэты?

– Почти все. В том числе самые лучшие. Не только какие-нибудь крестьяне от бумаги… Ну и еще истинные любители поэзии, такие, как сэр Лонли-Локли.

– И такую публику здесь можно застать каждый день? – обрадовался я.

– Еще и не такую! Но обычно здесь не столь людно. Сегодня у нас большие чтения, своего рода поэтическое состязание. Это происходит в новолуние – такова традиция. Так что вам повезло.

– «Состязание»? И в чем это выражается?

– Ну, на самом деле, каждый желающий просто читает свои новые стихи. А так называемые «состязания» состоятся позже, когда все напьются и начнут бить друг другу морду. Это закономерно: на определенной стадии опьянения талантливым людям обычно бывает довольно нелегко прийти к взаимопониманию, – менторским тоном объяснил Лонли-Локли.

Я изумленно покачал головой: сэр Шурф, однако, разошелся. Не иначе как место тут, и правда, вдохновляющее.

Тем временем один из присутствующих подошел к стойке и начал что-то декламировать. Я не смог разобрать ни слова: в трактире было довольно шумно.