Онлайн книга «Полудемон. Месть принцессы»
|
Конечно, проводить. А еще — вызвать храмовников, отпеть дядюшку и так, на всякий случай. Тетя бьется в истерике. Отлично, пусть там и пребывает, пока я не смогу ею заняться. В спальне дяди все так, как я оставил. Дядя лежит с искаженным мукой лицом, глаза ему кто-то уже закрыл, над кровью собираются мухи — от них нет спасения даже в королевском дворце. Опускаюсь на колени, следя, чтобы не попасть в лужу. — Дядюшка, спи спокойно. Я обещаю найти твоего убийцу. И уже придворным: — Оставьте нас, я хочу помолиться. Кстати — молюсь я вполне честно. О даровании Рудольфу справедливости. Не добра — он его не заслужил. Не расплаты — я уже взял свое. Пусть получит то, что ему причитается, не больше и не меньше. Справедливости… Молюсь, пока в дверь не проскальзывает тень, от которой словно все вокруг вымораживает. Карающий. И не из простых свиней свинья, по повадкам видно. Слишком богатая одежда, слишком злобные глаза… — Ваше высочество? Оборачиваюсь с полными слез глазами, специально их рукавом натер, пока никто не видел. Золотое шитье, собака такая, царапучее… — Д-да… вы пришли? — Можете называть меня служитель Игнасио. Я киваю. Не слуга, нет. Служитель. Высшая иерархия. — Служитель Игнасио, я хочу препоручить вашему вниманию и заботе моего бедного дядюшку. — Да, дитя света. Я знаю, что король мертв, но почему… — Посмотрите… Я нагло отдергиваю простыню. Служителя явно затошнило. Отвык уже? Но справился с собой он очень быстро, опустился на колени, коснулся ран. — Кто это сделал? — До сих пор неизвестно. — Что же, по законам Божеским его надо отпеть и похоронить… — Как короля. С почестями. Завтра утром? — Да, дитя света. — Тогда я вверяю это тело вашему попечению, служитель. А сам пойду разбираться с делами. Например, с Абигейль. Стерва находится в своих покоях, пребывая в перманентной истерике. Ее окружает облако придворных дам, но при виде меня все они взметываются, как разноцветные бабочки с куска дохлятины. Я подхожу к тете, поймав краем глаза блеск рыжих локонов, склоняюсь над ручкой. — Тетушка, примите мои самые искренние соболезнования. Кажется, она меня не слышит, но потом взгляд синих глаз сосредотачивается на мне. — Ты! Это все из-за тебя! ТЫ!!! Я ловлю ее за руки, прежде чем мне успевают перепахать когтями лицо. — Сочувствую вашему горю, тетя. Знайте, что я всегда останусь искренне расположенным к вам. И сжать руки посильнее, так, чтобы боль привела ее в сознание. Да, синяки останутся, ну и пусть. Переживем. Теперь лицо бывшей королевы приобретает осмысленное выражение. — Алекс! О, Алекс! Мой бедный муж!!! Старая стерва с плачем повисает у меня на шее. Я глажу ее по волосам, отмечая, что рыдания явно непритворные. — Тетя, не волнуйтесь. Я позабочусь о вас. — Да… конечно… И вот тут ее глаза наполняются искренним и глубоким ужасом. — Алекс… ты ведь теперь король! Боится она не наигранно. Понимает, что я сейчас все припомню. И правильно понимает. Нет, тетушка, вас я не убью. Вы останетесь в живых… и жить будете долго. Пока я буду править, так точно. Я киваю. — Да, полагаю, что я. Пока не родится ваш ребенок. И лишний раз убеждаюсь, что мне лгут. Рука женщины медленно опускается к животу, словно желая его ощупать, а не прикрыть. — Да, мое дитя… Явно что-то задумала. Подольем масла в огонь? — Разумеется, если ваш сын окажется мальчиком, я передам ему корону. Но пока… Берегите себя, тетушка. Разворачиваюсь и выхожу вон. У самого выхода из покоев кто-то хватает меня за руку. Я резко поворачиваю голову — и едва успеваю остановить занесенную руку. Карли… — Алекс! Резким движением высвобождаю кисть. — Вон отсюда! — Выслушай меня! — Еще одно слово — и вы с мужем завтра же окажетесь в монастырях! — рычу я, теряя всякий контроль над собой. Как она вообще смеет?! Карли шарахается в сторону, а я выхожу из покоев королевы. — Ваше величество? Канцлер. — Вы не поторопились ли, любезнейший? — Ваше величество, соблаговолите пройти в тронный зал? — Зачем? — Там собрались лучшие люди нашего королевства… Понятно. Самые знатные, богатые и влиятельные. И мне наверняка хотят что-то предложить… Чтоб на вас там крыша обрушилась! Хотя нет. Дворец жалко… лучше потом просто повешу. Придворные ждут меня в тронном зале. Десятки взглядов впиваются иголками. Разозленные, растерянные, испуганные, оценивающие… Я прохожу к трону Рудольфа — и поворачиваюсь к залу. Опускаюсь рядом на ступеньки. — Его величество Рудольф умер. Убийцу мы найдем. — Ваше высочество, согласно завещанию короля вы теперь король? — вякает какая-то раззолоченная скотина. Я усмехаюсь. — А ребенок королевы? И в следующие пятнадцать минут выслушиваю возражения. Ребенок еще не родился, роды в таком возрасте опасны, родится ли он вообще, а если это будет девочка, а если даже и мальчик — доживет ли он до нужного возраста, когда сможет принять трон? Все шумят, галдят и заверяют, что будут счастливы такому королю, как я. Ну-ну… Но разочаровывать толпу лизоблюдов я не спешу. Успеется. Вместо этого… — А что мне хочет сказать герцог Шартрез? Папаша Абигейли тоже здесь. Стоит с таким видом, словно лимон сжевал. Эх, не успели они с дочкой, чуток не успели… Бя-да-а-а-а… — Ваше высочество, мы полагаемся на ваше чувство чести. — Особенно когда на носу война с Теварром, — усмехаюсь я. — Да, ваше высочество. Я вздыхаю. Мученически возвожу глаза. — Но корона… это такая тяжесть, такая ответственность… Может быть, все-таки регентство после родов? Голоса опять сплетаются в гул, в котором отчетливо прослеживаются возражения. И Шартрезы в первых рядах. Ну и что они задумали? Все равно скоро узнаю. Примерно через час я позволяю себя убедить. Завтра — похороны. Послезавтра — коронация. А сейчас отстаньте все от меня. Я молиться пошел. В дворцовый храм. |