Книга Надежда после жизни, страница 32 – Рина Кумихо

— Это не твоя забота. Хорошо, — опускает он руки. — на сегодня хватит. Завтра уже на ринге. Вечером.

— Ты не показываешь мне приемы.

— А разве ты их не знаешь? — ухмыляется мужчина. — Отец же, наверняка, учил тебя.

— Так и есть. Но я думала, что ты будешь…

— Не буду. Моя задача в другом. Ты должна понять природу своих способностей. А иначе, ты не сможешь их применить.

Он стягивает повязки и помогает мне распутать руки. Я вновь вся вымазана в грязи. Порой мне кажется, что теперь вся моя жизнь смешалась с грязью. И из этого болота нет выхода.

Я морщусь и стаскиваю с руки налипший лист. Он оставляет мутные разводы на коже.

— Вижу, тебе не нравится быть грязной, — замечает мое настроение Петро. Ему же плевать на свой вид.

— И что? Я девушка, в конце концов.

— Я заметил, — кашляет и отворачивается от меня он. Его странное поведение немного заботит меня.

— Ты о чем?

— Я никогда не тренировал девушек. И ни разу не вступал в схватку с ними.

— Ты не знаешь как себя вести с ними, так? — делаю я смелую догадку.

Я застаю Петро в минуту смущения. Он смущен?! Если бы я не видела этого сама, то никому бы не поверила. Мой суровый и жестокий наставник умеет смущаться. Как мило!

— Хватит! — прерывает он мои восторги по поводу его чувствительности. — Если хочешь, то тут недалеко есть водопад. Он небольшой, но чтобы помыться, его хватит. Или можешь дойти до лагеря и там…

— Водопад! — быстро выпаливаю я, пока он не передумал. Петро пожимает плечами и ведет меня дальше вверх. Больше он не произносит ни слова. Он злится на самого себя за то, что разболтал мне лишнего. Но я не вытаскивала слова клещами и я здесь не при чем.

Через пару минут мы приходим к самому красивому месту, что я видела в своей жизни.

Между деревьями притаенно журчит кристально чистый водопад, что стекает вниз и уносится к обрыву. Выступ горы, откуда течет вода, покрыт неровностями и дает горной воде показать себя во всей своей красе. Луна ловит всплески и дарит им свой холодный белый свет, превращая воду в живые кристаллы. Журчание воды похожа на мелодию, то медленную, то быструю.

Внизу водопада есть углубление с небольшим гротом внутри. Там можно встать и почувствовать всю силу природной воды, что будет бить тебе по плечам. Мне срочно нужно туда.

Я кидаюсь к водопаду.

— Как здесь красиво! — не могу не восхититься я этой красотой.

— Я буду за ним, если что. Не пытайся сбежать, — хмурит брови мой провожатый. Петро смущенно уходит за угол выступа.

— Спасибо! — кричу я ему вслед. Ответа не следует.

Я быстро скидываю одежду и пробую ногой температуру воды. Она холодная, если не сказать ледяная. Но альтернативы у меня нет. Встаю под жесткие струи воды, что едва не пришибают меня к земле. Нужно время, чтобы привыкнуть.

И я привыкаю.

Через минуту по телу расходится жар, а озноб отступает на задний план. Мне становится уютно в объятиях горного потока. Хочется, чтобы это длилось вечно.

Я промываю как могу свои волосы и вожу рукой по телу, стараясь смыть ошметки грязи. С болью приходится признать, что мое тело час от часу покрывается различными красками: от белесо-желтых до фиолетово-бурых. Я вся в синяках и ссадинах. Их бы нужно обработать и дать спокойно зажить. Но это лишь мои мечты.

— Ты долго?! — слышу я крик Петро.

— Уже выхожу! — тороплюсь я нацепить свои штаны. Они выглядят более или менее, после того как я их пару раз встряхиваю.

— Отлично! — показывается из-за угла он. Я лишь успеваю завизжать и повернуться спиной. Я успела надеть штаны, но это не касалось майки.

— Ты обезумел? Извращенец! — кричу я ему, обнимая себя руками и стараясь прикрыть то, что посторонним видеть не следует.

— Извини, я думал, что ты уже одета.

— Я такого не говорила! Вы, мужики, все такие что ли?! — вспоминаю я Роба и случай в душевой. — У вас при рождении отмирает стыд или он у вас просто не воспроизводится?!

— Прости, я не хотел… постой! О чем ты сейчас говоришь?

Я бегло натягиваю майку и поворачиваюсь к нему.

— В смысле?

— Про каких таких еще мужиков ты сейчас говорила?

— Про тебя и Робина — сына твоего начальника.

— У меня нет начальников! — рычит «машина для убийств».

— Хорошо. Как скажешь. А теперь, мы можем вернуться назад?

— Да.

Мы начинаем обратный спуск. Но Петро не унимается. Он задает вопросы и вынуждает меня объяснить то, что я имела ввиду. Я рассказываю ему про нахальство Робина и случай в душевой. Петро ничего не говорит по этому поводу, он просто молча отводит меня до дверей казармы.

Я устала и хочу лишь одного. Спать.

Когда я вваливаюсь внутрь, свет выключен и кругом тишина. Ровное сопение дает мне ответ, что Робин спит. Я добредаю до постели и заваливаюсь на нее, даже не потрудившись скинуть одежду. Мне просто плевать на это.

* * *

Я открываю глаза и понимаю, что меня разбудило прикосновение рук. Кто-то водит по моей руке пальцами. В нос ударило каким-то смрадным запахом.

— Что случилось?! — подпрыгиваю я на месте. — Ты?! — узнаю я в своем ночном госте Робина.

— Я. Не вертись. Если сейчас не наложить охлаждающую мазь, то завтра ты просто упадешь без чувств.

Он втирает мне в руки мазь, которая так отвратно пахнет. Но Робин прав: она охлаждает и успокаивает. Я больше не ощущаю судорог и тяжести в мышцах.

— И зачем ты это делаешь? — решаюсь я спросить у него.

— Чтобы ты не пала смертью храбрых. Не вертись, — цепко удерживает он меня на одном месте. — Где ты была вчера вечером?

— Ты искал меня?

— Ты всегда задаешь такие вопросы, словно подозреваешь меня в чем-то. Можешь просто принять мою помощь. Я видел твое тело, оно все покрыто синяками. Ты перестаешь быть похожа на девушку, которую я знал.

— Ты уже давно перестал походить на того, кого я знала в прошлом.

Робин замирает. Он не знает, что ответить.

— Закатай штанины, — велит он мне, предпочитая не отвечать. — нужно помазать и там.

— А живот? Его тоже будешь мазать? — наглею я.

Парень издает едва различимый стон. Он шумно втягивает воздух и закрывает глаза.

— Просто сделай как я тебе говорю, — старается спокойно произнести он.

Я не понимаю его поведения.

— Ты врал мне все то время, пока мы были вместе? Хотя бы раз говорил правду?!

— Все изменилось.