Книга Надежда после жизни, страница 5 – Рина Кумихо

— Она! — толкает он меня в бок. Я едва не оказываюсь на полу. Едва удерживаюсь за край стола.

— Вы?!

Ванесса удивлена, если не ошеломлена. Она видит мой наряд. В ее подсчетах уже произошел итог. И он таков, что я не должна тут находиться. Мне оно не по карману.

— Можно с вами немного поболтать? — как можно небрежнее спрашиваю я ее.

Ванесса не двигается. Она молчит, не зная, что ей ответить.

— Я плачу… и за разговор тоже, — кивает Робин за моей спиной. Мне от это не по себе. А вот тетя, кажется, чувствует себя легче.

— Да, господин Робин. Где бы вы хотели поговорить? — сладко улыбается мне теперь она. Все решают деньги и связи. И кажется, у этого парня не только красивая внешность с мускулистым телом, но и все остальное. Его тут, определенно, знают. И знают очень хорошо.

— Здесь, — говорит за меня он. Я вздыхаю.

Обещание. Я дала ему обещание, что разговор будет происходит у него на глазах. Черт! Мне это сейчас не нужно. Совершенно. Что же делать?

Я отвешиваю ему улыбку и вновь поворачиваюсь к Ванессе. Она ждет. Ее время оплачено и она никуда не торопится.

— Да, давайте поговорим тут. Мне нужно сказать вам пару слов.

— Хорошо, — бесцветно отзывается тетя. Она не знает меня. Видела лишь при рождении. А я выросла с тех пор.

— Отлично. Я хотела сказать, что… здесь просто супер! — прикидываюсь я восторженной и раскидываю руки в стороны.

Стакан с выпивкой, что стоит на столике, метко опрокидывается на грудь Робина. Капли на его лице, руках — везде. Он весь в липкой слизи темно-зеленого цвета. И кажется, он слегка ошарашен.

— Прости. Прости, пожалуйста! Я так впечатлена этим местом, что не смогла сдержать эмоций. Извини! — приторно улыбаюсь я ему. Он сверкает глазами в мою сторону. Молнии так и летают между нами.

— Я скоро! — бросает он всем. — С нее глаз не спускать, — обращается он к своим друзьям. Те хищно кивают головами и множество пар глаз устремляются на меня. По спине пробегают мурашки.

Он размашистым шагом покидает нас. Я могу вздохнуть спокойно. Даже если и за мной наблюдают, то не шибко рьяно. А слушать так и вовсе некому.

— Так вы хотели что-то спросить? Или уже нет? — не может понять, что здесь происходит Ванесса.

— Тетя Ванесса…

Я произношу эти слова, пропуская удар за ударом. Сердце колотится как бешеное.

— Что? Кто вы? — она теперь вглядывается в мое лицо, ища подтверждение своим догадкам. И она их находит.

— Вивиан…! — не может поверить Ванесса в то слово, что произносит она сама. Она тут же закрывает рот рукой, округлив глаза. Они смотрят лишь на меня. Кругом ничего нет. Больше нет. — Ты… Надежда?! Ее дочь?

Я киваю.

Тетя Ванесса касается моего лица, она проводит пальцами по кромке, не веря в то, что все происходящее — правда. Ее мягкие ухоженные руки с длинными острыми ноготками проводят по волосам, спускаясь на плечи. Она осматривает меня с ног до головы.

— Отойдем, чтобы нас никто не слышал, — тянет она меня за собой.

Мы отходим. Друзья Робина напрягаются. Но никто не встает с места. Мы ведь на виду у них. Чего спешить?

— Как ты здесь оказалась, Надежда? Как тебе это удалось? Ведь, Граф… погоди, — осеняет ее на секунду. — он, что… С ним что-то случилось, раз ты тут?! Да?

В ее голосе я слышу тревогу. Она переживает за того, кто стал ей в детстве, тогда, в сложный для них Вивиан момент, отцом, другом и братом одновременно.

— Нет, — спешу заверить я ее. — с ним все хорошо. И когда я вернусь, то думаю, что переживать надо будет за меня.

Я смеюсь, чтобы разрядить обстановку. Но Ванесса лишь хмурится сильнее.

— Ты ушла из дома, не предупредив отца?! Он не знает, что ты здесь. Так?

— Да. Я всего лишь хотела увидеть тебя, бабушку и дядю. Увидеть семью.

На глаза наворачиваются слезы.

Ванесса тоже едва сдерживает свои. Она плюет на все и поддается эмоциям; обнимает меня крепко-крепко. Я отвечаю ей тем же. Приятно чувствовать теплое объятия.

— Я так скучала по тебе… скучаю по сестре, — слышу я ее шепот.

Она помнит мою мать. Я завидую в этом плане всем тем, кто может воспроизвести в памяти ее образ: бабушке, отцу, дяде Олли и ей — тете Ванессе.

— Зачем ты пришла сюда? — берет себя в руки она, отстраняясь. — Тебя не должно быть здесь! Для тебя это опасно! Как ты не можешь этого понять. Тебе нужно скорее уходить отсюда.

— Все нормально. Все хорошо.

— Нет, не хорошо. И сейчас особенно.

— Почему? — я не могу понять ее. Ее глаза горят лихорадочным блеском испуга. Ужаса.

— Почему?! — передразнивает она меня. Но мне от этого почему-то не смешно. Как и ей. — Потому! Ты хоть знаешь кто такой Робин?!

— Тот парень, что провел меня сюда.

— Вот именно. Но он не просто парень. Он — сын мэра Ксандера.

По телу проходит дрожь. Вот отчего он такой уверенный в себе. Теперь пазл полностью сложился и ничего не мешает увидеть полную картину.

Он — хозяин всего, что здесь есть. Хозяин своей жизни. И хозяин жизней всех остальных.

Отец говорил мне о Ксандере — враг номер один для них с матерью. Тот, кто загнал их в угол, не позволив быть вместе. Они едва не потеряли меня. Но без потерь все же не обошлось. Мать.

Ксандер — убийца моей матери!

Я сжимаю кулаки до такой степени, что мои ногти, которые едва намечаются, прокалывают кожу, добираясь до капилляров крови.

— Так, он — сын Ксандера?! — жилка на моей шее бьет со всей силы. — Он?!

— Тише! — одергивает меня тетя. — Не кричи. Твои слова могут причинить и тебе, и мне большие неприятности. Уходи.

— А ты? Почему ты, вообще, здесь?! — не хочу отпускать я ее руку.

— Я…

Ванесса не договаривает. Робин возвращается в огромным мокрым пятном на своей майке. Он зол и его взгляд устремлен лишь в одну сторону. Мою. Я ежусь от его взгляда. Но теперь, во мне просыпается злость вкупе с яростью. Он — сын убийцы. Он — мой враг, как его отец — враг моей семьи.

Ксандер наслаждается жизнью, а моя семья разбита и мы не вместе. Мы не можем собираться за одним столом, вынужденные постоянно оглядываться назад, боясь его кары.

Это надо исправлять.

Ванесса возвращает меня из моих мыслей:

— Уходи. Иди к нашей матери, твоей бабушке. Я приду туда утром. Все и обговорим. А сейчас, вали и побыстрее! — дергает она меня за руку, приводя в чувство.

Мне приходится подчиниться.

— Хорошо.