Онлайн книга «Голодная бездна»
|
Высокий. Сухопарый. Какой-то весь тонкий, слишком уж тонкий, и мутно-прозрачный, слюдяной будто бы. Он почти терялся на фоне розовых с бабочками обоев, и похоже понимал это. Потому и подал голос. – Теодор Белленштейн. – Парень поднялся и руку протянул, которую Мэйнфорд пожал крайне аккуратно: уж больно хрупкою гляделась эта рука. – Давний знакомый семьи. И когда Синтия мне позвонила, я приехал, пытался отговорить ее, но… не получилось. А пока добрался, она уже… ничего не мог сделать. Теодор. Совпадение? Или тот самый? – Мне жаль, что так получилось, – смотрел этот Теодор не на Мэйнфорда – на Джонни, застывшего в дверях. А тот не способен был отвести взгляд от тела. – И я не думаю, что в произошедшем есть ваша вина. Синтия всегда отличалась повышенной эмоциональностью. Он говорил сухо, спокойно, будто бы смерть давней знакомой вовсе его не задела. А может, и не задела, если он ее убил. И даже если не он, целители быстро привыкают к смертям. Циничный они народец. – Она… – Джонни все же нашел в себе силы подойти к кровати. – Она… – Покончила с собой. А Мэйнфорд взял и не поверил. – Это я предложил миссис Маронски вызвать полицию. И остался, чтобы дать показания. – Благодарю, – Мэйнфорд тоже умел быть любезным. Когда, конечно, в этом случалась нужда. – Так значит, она вам позвонила. Во сколько? – Начало шестого… я точно не помню, но вы ведь сможете поднять записи. Все звонки фиксируются. И телефонная компания… …без особой радости, но распечатку предоставит. Что ж, нечего было надеяться зацепить его на такой ерунде. Мэйнфорд покосился на Тельму, которая стояла посреди комнаты. Вид у нее был отстраненный, и если бы не открытые глаза, Мэйнфорд решил бы, что она спит. – И что она сказала? – Мэйнфорд огляделся и решительно шагнул к столу. Тот выглядел кукольным, розовеньким и хрупким, годным разве что держать все собрание банок и баночек, которые выстроились ровными рядами. Да и стул выглядел не лучше. К банкам он и бросил кристалл. – Надеюсь, не возражаете, если я запишу нашу беседу? – Конечно, – любезно ответил Теодор. – Я все понимаю. Синтия позвонила в начало шестого. Попросила меня… медсестра сказала, что это не первый ее звонок, но я был на операции. Миссис Грюнтвенгер. Девяносто семь лет… Он прикрыл глаза, точно вспоминая. – …круговая подтяжка лица и блефаропластика. Очень сложная пациентка. Работает только со мной или моим отцом. Мы провозились до пяти точно. Потом я ответил на звонок. Синтия рыдала… говорила что-то про разрыв… будто бы жених ее бросил… – Я не… К счастью, Джонни оказался достаточно понятлив, чтобы заткнуться. – Я пытался ее успокоить. Говорил, что все влюбленные ссорятся, но она твердила, будто бы жизнь ее кончена. Это громкое заявления и, признаюсь, я не думал, что она и вправду решится на… подобное. – Но вы приехали. – Конечно. Ей явно требовалась помощь. Если не врачебная, то дружеская. – А вы всегда ездите к друзьям на служебной машине? …Кохэн допросит водителя, но вряд ли узнает хоть что-то новое. Тот, кто затеял игру с Хаосом, да и все остальное, слишком умен, чтобы проколоться на такой очевидной мелочи. Нет, все будет именно так, как рассказывает паренек. И операция. И миссис Грюнтвенгер. Знакомая фамилия, наверняка из маминых заклятых подруг или, на худой конец, из тех, в чьих руках достаточно власти и денег, чтобы испортить Мэйнфорду жизнь. – Так быстрее. И да, это нарушение, но я волновался за Синтию. Конечно, она вам не сказала… о таком не спешат ставить в известность, но у Синтии с детства имелись проблемы с… поведением. Он слегка запнулся, играя смущение. Но сцена – не для этого парня, Мэйнфорд ему не поверил, вот ни на секунду не поверил. – Какие? – Она была легковозбудима и порой вела себя… нерационально. Агрессивно даже. Я говорю сейчас не как целитель, но как старый друг семьи. Миссис Маронски будет все отрицать. Да и мистер, полагаю, тоже, но я понимаю, что вы должны разобраться во всем. И что скрыть некоторые происшествия… сложно. Постарайтесь лишь не причинять им новой боли. Синтия – их единственная дочь… и мой друг. Джонни стоял у постели и с трудом сдерживался, чтобы не прикоснуться к телу. Сейчас ему приходилось нелегко, но тут уж Мэйнфорд ничего не мог сделать. – Первый срыв случился, когда она была в десятом классе. Конкурс красоты… кажется, от «Джим-модельс». Победительнице обещана корона, меховое манто и контракт на двадцать тысяч. Синтия заняла второе место. Поверьте, для девушки, напрочь лишенной дара, это огромное достижение, но она не хотела быть второй. Сочла, что корону отдали несправедливо. И напала на победительницу прямо в зале, на глазах у судей. Скандал с трудом удалось замять. Синтию отправили на обследование. Потом было лечение… Джонни разглядывал девушку, лежавшую на кровати. И о чем думал? О том, что виноват в ее смерти? Что пожалел ей денег на новую игрушку? Что обвинил ее несправедливо? Что… Тысяча причин для чувства вины. И ни одной, чтобы оправдаться. Только Мэйнфорд с этим не согласен, но не здесь же объясняться. – Было еще несколько срывов. Ей прописали успокоительное. – Какое? – У Джонни сухой голос, равнодушный тон. – Транезепам. – Не видел, чтобы она принимала… – В этом и беда, что она, похоже, решила, будто ей больше не нужны лекарства. Ремиссия длилась четвертый год. И Синтия, скорее всего, уверилась, что все проблемы остались позади. Джонни кивнул. Поверил? – Прежде она не пыталась вредить себе… – Что она приняла? – Джонни протянул руку, но тела не коснулся. Молодец, нечего стирать отпечатки, если таковые остались. – Не уверен, но… мне кажется, теридоксин. Упаковка под кроватью, я не стал трогать, решил, что вам нужно… – Спасибо. – Где она… – Голос Джонни все же сорвался. – У матери. Я сам прописывал миссис Маронски. У нее кое-какие проблемы с сердцем. А она… да никто не думал, что все так повернется… Синтия… мне тяжело это говорить, но в нынешнем ее состоянии… Он лишь развел руками, показывая, что бессилен. – Спасибо. – Мэйнфорд накрыл кристалл рукой. – Если возникнут вопросы… – Конечно, с радостью отвечу. Я могу идти? Мне бы хотелось поговорить с миссис Маронски, если это возможно. Успокоить… вы же понимаете, при ее сердце такой стресс… И Мэйнфорд кивнул. |