Онлайн книга «Тайная страсть Гойи»
Диего возлежал на подушках. Пожалуй, не знай Альваро истинного положения дел, он счел бы старшего из братьев действительно больным. Диего выглядел бледным, изможденным. — Но убийство! Да кому надо убивать этого… недоумка?! Он ткнул пальцем в Альваро, который старался держаться в тени. Жеребца было жаль. Лошадей он всегда жалел, в отличие от людей. И подумалось, что, случись Альваро пристрелить Мануэля, сожалений он испытывал бы гораздо меньше. — А вот он… Убить такую лошадь! Да ты хоть представляешь, недоумок, сколько она стоила?! — Мануэль, помолчи. — Голос Диего был слаб, и все же младший брат мгновенно смолк, почтительно склонил голову. — Из-за твоей… шутки… Он произнес это так, что стало очевидно, что шутку шуткой он вовсе не считает, но признает слова Мануэля за истину лишь из нежелания порочить честь семьи очередным разбирательством. — …мой человек мог серьезно пострадать. Он сделал то, что должен был, и будет в своем праве, если потребует расследования… Альваро хмыкнул. Что ему это расследование? Кто он? И что значит его слово против слова благородного идальго из хорошей семьи? — Но мне кажется, что будет достаточно, если ты извинишься. — Я?! Возмущение было столь искренним, что Альваро не сдержал усмешки. — Это он… он убил твоего жеребца! — И стоимость его вычтут из твоего содержания, — произнес Диего, откидываясь на подушки. — Мануэль, мне кажется… — Держи. — Мануэль сорвал с пояса кошель, который швырнул на стол. — Это тебе за коня. И ему… в качестве извинений… Он не вышел — выбежал из комнаты, хлопнув напоследок дверью так, что с потолка побелка посыпалась. — Злится, — заметил Альваро. — Вы целы? — Да. — Вы могли погибнуть. — Это не было вопросом, но лишь констатацией факта. И Альваро кивнул, но счел возможным уточнить: — Вряд ли он действительно собирался убить меня. Скорее всего, просто хотел, чтобы я убрался из дому… — Искалечить. — Диего потянулся к кошельку, поднял, взвесил на ладони. — Надо же, интересно… — Мне жаль вашего коня, и если бы… — Пустое. Альваро мотнул головой. Сколько стоит такой жеребец? Куда больше, чем заплатили бы за шкуру Альваро и в лучшие для него годы. — Это лишь животное. Мне жаль его, но человеческую жизнь я ценю больше. Но странно. Норов у него был дурным, однако взбеситься… Второй случай. Это может быть случайностью? Он ответил сам себе. — Не думаю. Мануэль действительно неплохо разбирается в лошадях. Это его талант, пожалуй, единственный. Он не очень умен, но недооценивать его не стоит. — Его били. — Мануэля? Не знаю. — Жеребца. Я смотрел на ноги. Шрамы тонкие, недавние… Если его били, пугали, а потом свистели, то он мог бояться свиста… Диего, подумав, кивнул, но все же добавил: — Мануэль вряд ли стал бы заниматься этим сам. Значит, кто-то ему помогал, и это все осложняет. Я верил людям. Они служили еще моей тетушке… Впрочем, рассказывай. Альваро принялся излагать, что узнал. А узнал он не так и много. Впрочем, Диего и не подумал упрекать за недостаточную старательность. Слушал он внимательно, не выпуская из рук кошеля. — Вот значит… Лукреция и Франсиско. Не удивлен, честно говоря. Нет, не то чтобы у меня имелись подозрения. Но если это правда, а я склонен думать, что правда, то сестрица умело скрывала свою страсть. Хотя, зная ее, дело вовсе не в любви. Альваро кивнул. Лукреция, за которой он последние дни наблюдал, пусть издали, но все же, не производила впечатления женщины, способной потерять голову от любви. Скорее уж чувствовалась в ней некая театральность, избыточность эмоций, каковая бывает при попытке эти самые эмоции изобразить. И чутье подсказывало Альваро, что на самом деле Лукреция куда более хладнокровна и расчетлива, нежели можно подумать при первом с ней знакомстве. Роман с художником? Вполне возможен. Но не из любви. Тогда зачем рисковать? Лукреция всецело зависела от милости своей тетушки, и откажи ей покойная герцогиня от дома, Лукреция оказалась бы в положении крайне неудобном. — Она всегда стремилась напакостить тетушке. Не спрашивай, я не смогу объяснить эту сторону женской натуры. Никакого смысла, но… Диего развязал кошель и перевернул. — И вновь же, интересно… На постель, белую, воздушную, высыпались золотые монеты. Аккуратные. Сверкающие. Новенькие. — И откуда они взялись? Диего поднял одну, повертел в пальцах и протянул Альваро. — Возьми. Монета выглядела настоящей. Почти настоящей. Если бы в свое время Альваро не случалось свести знакомство с человеком, чья профессия была не менее рискованной, нежели его собственная, пусть и не связана с войной, он бы искренне поверил, что новехонький золотой именно из золота и сотворен. — Подделка. — Альваро прикусил монету. — Но хорошая, свежая… Смотрите, как блестит. Только-только из-под пресса. — Надо же! — Диего восхитился вполне искренне. — И вот теперь возникает очередной вопрос. Он сцепил руки на груди, уставился на Альваро мрачным взглядом. — Получил ли мой бедный бестолковый брат эти деньги в качестве, допустим, выигрыша… Хотя до сего дня он исключительно проигрывал. Или, скажем, в уплату долга… Не важно, главное, знает ли он о том, что золото фальшивое? — Я выясню. Постараюсь. — Спасибо. Альваро пожал плечами: благодарить его пока было совершенно не за что. Тем же вечером состоялась еще одна встреча, к которой Альваро не был готов. Донна Изабелла явилась в его комнату в сопровождении господина вида весьма строгого. Чем-то он напомнил Альваро одного из раскормленных воронов, которых держали при дворе. Господин ступал важно, степенно, и в каждом жесте его сквозило осознание собственного величия. — Добрый вечер, — заговорила донна Изабелла голоском тоненьким, и руками всплеснула, и головой покачала. — Мануэль мне рассказал о том, что случилось! Боже мой, бедный мальчик так испугался… |