Онлайн книга «Тайная страсть Гойи»
И вряд ли за годы привычку поменял. Если не захочет неприятностей, то и Татьяне заплатит. — Гошка! И ты молчал! Ты знал и молчал столько лет? — Варвара прижала руки к сердцу и рухнула в кресло. — Как ты?.. Хотя что от тебя ожидать! Ты же у нас всегда пацифистом был, дипломатом… Вечно со всеми договориться норовил. Зато понятно, с чего ты взял, что Маринка виновата… Мы же ее до маминой смерти и не видели. А потом уже… Мало ли с кем отец познакомился. Они ведь с мамой никогда особо не ладили, он женился на ней потому, что она была единственной дочерью партработника. Дед ему помог карьеру сделать. А потом отец и сам уже, он осторожным был. Все боялся, что старые времена вернутся. И все на маму записывал и таился. Деньги имел, а не тратил. Ей внушал, что если высунуться, то посадят… Она замолчала, сунув руки в подмышки. И вид у нее был несчастный. Тишина была недолгой. Когда Варвара заговорила вновь, голос ее звучал много спокойней. Жестче. — Марина не была злой. Наоборот. Мама… мама никогда ничего не покупала. Вечно за машинкой, то одно платье перешьет, то другое перелицует, еще что-то придумает. Но ведь все равно обноски! И я в этих обносках… Все над нами смеялись. А Марина, она принесла кучу нарядов… — Ты и поплыла, дура, — не выдержал Егор. — Не дура. Я хотела жить нормально! А мамаша… Ты же понимаешь, что она свихнулась! — Не говори так о матери! — Как «так»? Жень, ты же помнишь… Ты не можешь не помнить! Эти ее сосиски перемороженные. Каши на воде. Это вечное… «мы не должны выделяться». А каждый звонок в дверь? Она подрывалась прятать вещи… И ладно бы что-то приличное, но тот золотой металлолом, который вроде как украшениями считала. — Тревожное расстройство. — Татьяна подавила зевок. — Случается. Ей нужна была помощь. — Психушка ей нужна была. — Ты о матери говоришь! — рявкнул Егор. — И что с того? Можно подумать, ты так уж ее любил… Нет, когда жива была, то вечно сбегал. То к дружкам, то еще куда, главное, чтоб не встречаться. А Маринка появилась, так сразу в штыки. Орать начал, убийцей обозвал. Помнится, папаша тогда взбеленился. За ремень взялся… Никогда нас не трогал, а Гошку так отходил, что тот потом сутки лежмя лежал. А главное, оба упрямые, что бараны… Значит, Танька тебе рассказала… Что ж тогда не предупредил мамочку, если ты ее так любил? — Не успел. Мать свою Егор и вправду не особо любил. Нервозная. Истеричная. По малейшему поводу срывающаяся в слезы. Но это же не значит, что можно просто взять и от нее избавиться! А потом и убийцу в дом привести. Однако если рассказывать по порядку, то стоит начать с Татьяны. Она сама подошла к Егору после школы и сказала: — Ну привет, братишка. — Что? — Он не был настроен шутить. — Говорю, привет, братишка. — Эта девица в стоптанных ботинках ему сразу не понравилась. Она выглядела такой самоуверенной и наглой, что Егор смешался. — Ты мне не сестра. — Сестра. — Она надула пузырь из розовой жевательной резинки. — Только ты об этом не знаешь. Видишь ли, когда-то твой папаша соблазнил мою мамашу. Заделал ей ребенка, а потом и смотался подальше. Скотина. Это она произнесла беззлобно. Но слова Егора задели. Нет, он был далек от того, чтобы считать отца идеалом, но вот чтобы какая-то девка так о нем говорила… — Да иди ты! Ему казалось, что если девицу послать, то она и уйдет. Так и получилось, Егор обрадовался, но, как оказалось, радость эта была преждевременной. Девица явилась на следующий день. — Чего тебе? — На. — Она протянула конвертик. — Здесь кое-какие копии… Документики и все такое. Твой папаша у моего деда лечился. Не сам, а женушку свою водил. Мамку твою. Следовало бы конверт отправить в мусорное ведро, но Егор взял. И заглянул. И бумаги прочел, и вправду копии, но если копии, то есть и оригиналы. Только… — Это ничего не доказывает. Мама всегда была… — Да ладно. — Девица, терпеливо ждавшая, пока Егор дочитает, отмахнулась. — Можешь не объяснять. Я б свою тоже куда сводила, чтоб мозги ей на место поставили, так ведь не пойдет же… Как-то так вышло, что слово за слово, и она рассказала Егору нехитрую историю своей жизни. И нельзя сказать, что история эта поразила Егора. Отнюдь. И сочувствием он к новообретенной родственнице не проникся, но вот сомнения возникли… — Можно все просто решить. — Танька сама предложила выход. — Мы с тобой идем и делаем анализ. Если окажется, что я ошиблась, то тихо свалю в тень. Мне скандалы не нужны. — А если нет? — Тогда и подумаем. — А если я откажусь? — Ну… — Танька надула новый пузырь, жевательную резинку она жевала постоянно. — Мне нет восемнадцати. И даже шестнадцати. Я могу подать в суд на папашу на установление отцовства. И тогда его заставят сделать анализ в судебном порядке. Только все это будет очень долго и со скандалом. Оно тебе надо? Егор подумал и согласился, что ни ему, ни уж тем более маме, состояние которой заметно ухудшилось в последние дни, это точно не нужно. Остался еще один момент: — А деньги у тебя имеются? Анализ дорогой. — А что, папаша не дает? — прищурившись, поинтересовалась Танька. — Ладно, молчи уж… Сама вижу. Короче, на это дело я деньгу найду. Скопила кое-что… Тут бы ему задуматься, с какой радости Таньке тратить свои кровно заработанные копейки, но Егор лишь вздохнул с облегчением. Ему казалось, что он получил отсрочку. Сбежать из дому и добраться до Москвы, где, собственно говоря, и делали анализ, оказалось несложно. Мать поверила, что он отправляется на экскурсию вместе с тренером… Сестрам он вообще ничего не говорил, а папаша, как обычно, соизволил заночевать на работе. То есть тогда Егор наивно полагал, что отец пропадает именно на работе. Поездка оставила странное ощущение свободы, доселе неведомой. — Что, впервые вырвался? — Татьяна больше не жевала и пузырей из жевательной резинки не дула, и вообще вела себя на редкость тихо. Куда подевалась былая ее наглость. — А тебя не хватятся? — Кому я нужна. — Она отмахнулась. — Моя мамаша спит и видит, как от меня избавиться, особенно… Она замолчала. — Что? Договаривай уже… Тогда-то Танька и рассказала про отцовскую любовницу. Про разговор, подслушанный на кухне. Про яд и… — Почему ты молчала? — А ты бы поверил? — хмыкнула Татьяна. — Егор, ты мне и сейчас не очень-то веришь. Думаешь, сочинила, чтоб в доверие влезть? |