Онлайн книга «Дрессированные сучки»
|
Да, что-что, а командовать Королева-Мать не разучилась. Как только Соня вышла, она нахмурила брови. — Мне сказали, что твой брат уезжает. — Завтра. С Матье. — Знаю, знаю… Ты как, справляешься? — Все задают мне этот вопрос… Очень мило, но это мои дела… Ну да, я справляюсь, все будет хорошо… Как это тонко — беспокоиться о моей судьбе… до такой степени… А где ты была, когда они убивали Джино и жгли “Аркаду", куда провалилась, когда мы так нуждались в твоей помощи? Чем-то я ее развеселила. — И ты нашла себе подружку… Вместо ответа я потерла ухо. Она закинула ногу на ногу, махнула рукой. — Не обижайся… Я не теряла тебя из виду… Не следила, нет, просто хотела быть уверена, что у тебя все в порядке… Мне сообщили, что ты торчишь у нее дни напролет, вот только жалюзи всегда опущены, и никто не знает, чем вы там занимаетесь… Я потому и отослала Соню, она этого не одобряет… Кстати, я всегда подозревала, что ты лесбиянка. Я вспомнила самый первый раз, когда Виктор стоял в дверях, на виду у всей улицы, уговаривая меня зайти, выкурить косячок. В тот день за мной никто не следил. Я подумала, что все везение, недоданное судьбой, свалилось мне на голову именно тогда. Я решила сменить тему. — Предпочитаю не обсуждать это… — и мило улыбнулась. — Ничего странного… Ладно… Я отослала Соню еще и потому, что хотела дать тебе вот это. И она протянула мне конверт — я получала от нее множество таких же, только потоньше, — и я всегда воображала, что пришла в гости к двоюродной бабушке, которая втихаря отдает мне часть наследства, потому что я ее любимица. Я ухмыльнулась, пряча конверт в сумку, спросила: — Делаешь ноги? — Завтра. Я возликовала: смогу завтра же все рассказать Виктору. Она будет уже далеко, и мне не в чем будет себя упрекнуть. Она добавила: — Если все пройдет как надо. Вот почему я тебя позвала. Она протянула мне еще один пакет — жесткий тонкий прямоугольник. Тон ее стал торжественным. — Доверяю тебе это, хочу, чтобы ты его спрятала, не знаю, что ты придумаешь, как вывернешься, но спрятать нужно очень хорошо. Им в голову не придет искать его у тебя, они не так хорошо знают Организацию. — Что это? — Просто дискета. Но она всех интересует. — Кого именно? — Легавых, новых хозяев, того самого Виктора, о котором я тебе говорила… Когда она произнесла это имя, пол качнулся у меня под ногами. Я вдруг лучше поняла все, что произошло во время нашего последнего свидания. Она поколебалась, прежде чем добавить: — Я так поняла, что Мирей тоже с ним пересекалась? — Вроде да, но она никогда об этом не говорит… Скажи, это правда, что он жил у тебя? Милая гримаска, уклончивый ответ: — Боюсь, я к нему привязалась… Этот парень — как отрава… — Он тебя обидел? — Дал несколько уроков… Меня предупреждали, я знала, какое убойное у него обаяние. Увы, предупреждай, не предупреждай — любая баба думает, что уж она-то станет исключением. Королева-Мать не разучилась говорить затейливо. Я спросила — почти через силу, потому что не хотела узнавать об этом слишком много: — Думаешь, есть связь между ним и тем, что случилось с парижанками? — Не представляю его себе в роли палача… Нет, он сработал бы иначе… — А если они стали для него опасны? Отказали в чем-нибудь? Она резко махнула рукой, отметая мое предположение, пожала раздраженно плечами: — Виктору — не отказывают! — Да неужели? Я издала сдавленный смешок, решив снизить градус беседы. Королева-Мать подняла глаза, долго молча смотрела на меня, явно добиваясь, чтобы я почувствовала себя неуютно. Появилось мерзкое ощущение, что она знает о нас и пытается настроить меня против него, чтобы уберечь. Наконец она произнесла строгим угрожающим тоном пророчицы: — Я всех вас бросила. Вас и все, чем владела. Наверное, я могла бы спасти дело, если бы не считала все это просто ничтожным. Долгие годы я занималась только Организацией и неплохо поработала… Я всех вас предала, но мне, честно говоря, плевать с высокой башни… Неужели ты действительно думаешь, что я бегу из города из-за троих мудозвонов, изображающих из себя крутых? — Что такого ужасного он тебе сделал? — Дал то, в чем я действительно нуждалась. У него природный талант. Он входит в тебя, прикасается: "Вот здесь — плохо, но когда я делаю вот так — уже лучше, ведь правда?" И действительно лучше! Но его уже и след простыл, а ты так и валяешься с раздвинутыми ногами… "Выбирайся из дерьма сама, живи и помни, каково это, когда тебе хорошо!" Бойся его, Луиза, он достаточно хитер и способен заявиться к тебе, чтобы отнять вот это… — Я знаю, знаю, ты мне уже говорила… Ты что же, вообразила, что он станет ждать, пока ты меня предупредишь, и не заявится раньше? Думаешь, он оставляет тебе выбор? Знаешь, ты его недооцениваешь… А она настаивала: — Хочу, чтобы ты запомнила: увидишь его — беги, не давай сказать ни слова. Иначе тебе конец. Она не шутила. Я сидела напротив и молча внимала ей, широко раскрыв глаза. Душа и мозг были наглухо закрыты для ее предупреждений, пусть даже справедливых на все сто. Я уже примкнула к своему лагерю — навсегда. Она меня не трогала и не беспокоила, я была глухо спокойна. Она шумно выдохнула и поставила точку: — Короче, он меня поимел, как хотел, сволочь проклятая… И нервный смешок — из-за двусмысленности слов. И взгляд в мою сторону — как выстрел. Я совершенно невозмутимо спросила: — Что на этих дискетах? — Сливки сведений об Организации… С первого дня деятельности… Все, что девочки сообщали мне о клиентах, все операции… Ты этот сектор не знала, потому что всегда отказывалась в нем работать… Одним словом — материала на этих дискетах более чем достаточно, чтобы лет этак двадцать каждый день устраивать хорошенький скандал… Мы не очень-то понимали, какой бомбой владеем, пока Виктор не пустил нашу "хронику" в дело, выбросив ее на рынок. Пока он разливался соловьем, заманивая клиента, все было хорошо… — Так мы и попали в эпицентр урагана? — Именно так… Будь я в рабочей форме, сумела бы справиться с хаосом. Во всяком случае, не выпадала бы в осадок из-за того, что он отвалил с дискетой. — Значит, он может ее продать? — Нет, информация считывается только при наличии всех трех дискет одновременно. |