Онлайн книга «Механика вечности»
– …и массовые митинги, о которых сообщил наш корреспондент в Вильнюсе. Теперь о новостях из-за рубежа… – Что они сказали? В Вильнюсе? – Вы точно оба… совсем… – Что в Вильнюсе? – Заорал я, хватая Мишу за рубашку. – Давно уже… Ты как будто не проснулся! Не только там, вся Прибалтика с прошлого года… Его прервал длинный звонок в дверь. – Еще гости! – Взбеленилась Алена. – Ну! С прошлого года! Дальше! Ксения опустилась на диван возле Алены и потрясенно молвила: – Она верна. – Кто? – Энтропийная теория. – Отодвинься от меня, – зашипела Алена. В дверь начали стучать. Нет, это не истеричная соседка барабанила кулачками – дверь выламывали. И выламывали, судя по треску, умеючи. – Что «с прошлого года»?! – Требовал я от Миши-младшего, мотая его за плечи. – Заваруха эта. С независимостью. Хотят отдельно жить. От нас, – промямлил он. Ксения молниеносным движением скинула Алену на пол. Рука Алены оказалась вывернутой за спину, а кисть – заломленной. Ксения держала ее за мизинец легко и без всяких усилий, но та выла от боли. – Дырокол сюда, – спокойно приказала Ксения. – Мы торопимся. – Не-е-е… – заскулила Алена. – С-сука! – Выдохнул Миша и ринулся к женщинам, но я его снова ударил. На этот раз я попал в ухо, и он, отлетев к столу, врезался в монитор. – Все, все, Мишка, я поняла! Дверь с грохотом упала на пол, и по ней тяжело пробежали чьи-то ботинки. – Ксюша! Дыру!! Ксения перекувырнулась через голову и растворилась в воздухе. Сзади раздался какой-то звук – передернули затвор? – и я, не разбираясь, рыбкой запрыгнул в ту точку, где только что исчезла Ксения. Прежде, чем покинуть последнее место на Земле, считавшееся родным, я разобрал пару яростных реплик, брошенных странно знакомым голосом. Приземляясь на чужой пыльный палас, я толкнул Ксению под колени, и она завалилась на меня. – Вот так и лежите, – прохрипел кто-то. – Не вставайте. Послышался металлический «клик-клак». Теперь уже я не сомневался: это был затвор. Со стены на нас смотрела печальная кабанья морда. Рядом с ней висела большая фотография: крепкий мужчина в камуфляже держит за уши двух убитых зайцев. – Шевельнетесь – пальну, – сипло предупредил незнакомец. – Тушками сдам, – добавил он и нетрезво заржал. На вид ему было лет шестьдесят: безнадежно спившийся мужик, вся старость которого заполнена водкой и грезами о славном прошлом. Хозяин квартиры производил впечатление человека беззлобного, однако он был пьян, и это обстоятельство вкупе с карабином калибра 7,62 в дрожащих руках не сулило ничего хорошего. Рыло убиенного зверя со стеклянными глазами, давний снимок, увековечивший один из подвигов, и – возможность вновь стать героем. – Я считала, что настоящие охотники уже перевелись, – уважительно заметила Ксения. – Сибирь там, или Африка – это другое дело. Но чтобы встретить родственную душу здесь, в Москве… – Пой, птичка, – осклабился мужчина, усаживаясь на скрипучий стул. – Сейчас за вами приедут. – Кто приедет, милиция? – Городской патруль. К соседу на той неделе тоже вломились. Трое, с ножами. Прямо в ванной их и казнили, вот так-то. – А почему в ванной? – С плитки кровь легче отмывается. – Куда нас занесло? – Спросил я у Ксении. – Все туда же, в две тысячи шестой. – Когда это кончится? – Скоро уже, – заверил охотник. – По законам военного времени. А иначе с вами, барбосами, нельзя. – Что же ты нас сразу не убил? В газете напечатали бы: «не растерялся». И харю твою пьяную на всю полосу. – Мне слава без надобности. – По законам военного времени, говоришь? А за ружьишко тебя не накажут? Обидно получится. – Не стращай. Мы правила знаем: ствол пропилен, боек сточен. – Что же ты, урод, затвором клацал? – Воскликнул я, поднимаясь с грязного пола. Мужик осознал, что проговорился, и его лицо приобрело плаксивое выражение. Он даже не пытался нас задержать. – Берите, сволочи, все берите, – захныкал он. – Грабьте старика! – Завтра ограбим, когда проспишься. Как только мы отошли от дома, рядом с ним затормозил открытый джип с четырьмя солдатами в голубых касках. Один остался за рулем, а трое вбежали в подъезд. Мы поспешили свернуть за соседний корпус. В нормальном времени от Коньково до Перово можно было добраться минут за сорок, но теперь оно испарялось, превращаясь в другое время – военное. Так сказал охотник. Метро по-прежнему не работало. На автобусной остановке отирались какие-то угрюмые люди, и мы присоединились к ним. Вскоре подошло и само транспортное средство – назвать автобусом ржавый сарай на колесах не поворачивался язык. «Лиаз» без единого целого стекла был полон. Его бока украшали непотребные рисунки, а двери и вовсе отсутствовали – пассажиры висели на ступеньках, рискуя сорваться. Мы чудом втиснулись в салон и поехали. Как выяснилось позже, автобусы здесь были единственным общественным транспортом, и их маршруты пролегали вдоль веток метро. Соваться в центр мы не отважились, и сделали пересадку на Садовом кольце. То, что я увидел из окна автобуса, было гораздо хуже, чем диктатура мистера Ричардсона. Большинство витрин оказалось заколочено высокими щитами, похожими на забор сельского куркуля, но толку от них не было. Тут и там юркие людишки, раздвигая болтавшиеся на одном гвозде доски, проникали внутрь. Из других калиток уже выглядывали осторожные мордочки, набившие добром мешки и коробки. На всю Москву патрульных не хватало, поэтому они стерегли лишь особо важные объекты, в то время, как мелкие склады и лавчонки беззастенчиво грабились. Некоторые магазины охраняли сами хозяева или нанятые ими бойцы с цепями и дубинами. Между ними и мародерами постоянно вспыхивали короткие стремительные драки, в результате чего и тех, и других увозили в маленьких голубых грузовичках, а товары, оставшиеся без присмотра, немедленно растаскивались. Торопливо унося свои трофеи, люди спотыкались, разбивали о мостовую бутылки и электронику, а за прохудившимися пакетами с крупой тянулись длинные варварские шлейфы. Когда мы с Ксенией вошли в квартиру, было уже темно. Я запер дверь, прикрыл форточки и сдвинул занавески. Перед глазами стояли серые лица, размалеванные автобусы и редкие двойни патрульных, шлявшиеся по одинаковым улицам. – Кушать будешь? – Спросил я. – Если хочешь, я что-нибудь приготовлю, – устало проговорила Ксения. |