Книга Энигматист. Дело о Божьей Матери, страница 49 – Артур Крупенин

Юлиан вне себя от радости. А я вне себя от горя. Ведь библиотека и, конечно, ее смотритель вместе со всей семьей остаются в Никомидии. В Афинах и своих книг полно…

Притворив дверь, Лучко еще раз перечитал объявление и отправился в комнату номер пять, где новичков записывали в секцию «русского боя».

Хорошенькая девушка с огромной косой цвета червонного золота оторвала глаза от компьютера и любезно поинтересовалась:

— Чем могу помочь?

— Мечтаю овладеть боевыми искусствами предков.

— Пожалуйста. У нас нет никаких возрастных ограничений.

— Вот и славно. А кто у вас тренер?

— Алексей Рябов.

— А поподробнее можно?

— Леша — кандидат в мастера спорта по фехтованию на саблях. Крупнейший специалист по древнерусской технике владения холодным оружием, — с гордостью сообщила девушка.

— Стало быть, дело свое знает?

— Да он самый лучший. Так вас записывать?

— Спасибо, я еще подумаю.

Разочарованная обладательница косы снова уткнулась в экран.

Узнав все, что нужно, и прихватив с собой распечатку с расписанием работы секции, капитан решил вернуться с подкреплением.

Добравшись до управления, Лучко проверил, есть ли у них что-то на Алексея Рябова. База данных никакой любопытной информации на этот счет не дала. Тем не менее капитан отправился к Деду и доложил о подозрительном тренере на Первомайской.

Генерал просветлел лицом:

— Думаешь, это он отметился в Кремле и Третьяковке?

— По описанию похож.

— Ладно. Возьми пару ребят покрепче и отправляйся к этому Рябову. Потолкуй, разузнай, что к чему. Только без пальбы, понял?

— Есть без пальбы.

— Есть что-нибудь от Стольцева?

— Во Флоренции по-прежнему затишье.

— Притаились, значит, поганцы?

Лучко улыбнулся нечаянной меткости выражения. Как в свое время объяснил ему Стольцев, это ругательство произошло от латинского слова, означавшего «язычник».

— Значит, так. Ждем еще трое суток. Если за это время ничего не произойдет, отзывай Стольцева домой. Не все коту масленица.

В вынужденном безделье была своя прелесть. Глеб целыми днями без всякой спешки наслаждался одним из красивейших городов мира, постигая всю глубину и мудрость итальянского выражения dolcefar niente, дословно означающего «сладкое ничегонеделание». Он с наслаждением посетил Уффицы, музей Барджелло, Палаццо Пити, вдоль и поперек исходил живописные улочки.

Вернувшись ранним вечером с одной из таких прогулок, Глеб остановился у киоска с прессой в вестибюле гостиницы. Заметив Стольцева, портье кивнул ему и махнул рукой в сторону дивана, с которого тотчас поднялись двое мужчин.

Высокий смуглый человек в строгом костюме, с узким лицом и тонкими, нервными губами представился комиссаром Скутти — сотрудником Центральной инспекции. Улыбчивый, вихрастый блондин назвался по-русски:

— Виталий Фролов, секретарь российского посольства.

Ссылаясь на конфиденциальность, дипломат предложил всем троим подняться к Глебу в номер.

Усадив гостей на софу и предложив им напитки из мини-бара, Глеб, теряясь в догадках, расположился на стуле напротив.

Скутти, непривычно скупой для итальянца на слова и жесты, попросил Стольцева никому не разглашать то, что тот сейчас услышит, и затем вполголоса, будто таясь от невидимых врагов, сообщил, что среди сотрудников силовых органов, занимающихся расследованием дела о российской иконе, окопался осведомитель, снабжающий информацией преступников.

— Се una talpa tra noi [7] , — со скорбным выражением вытянутого лица сообщил комиссар.

Глеб понимающе кивнул. Скутти еще больше понизил голос:

— Именно по этой причине недавно погиб агент. Теперь мы подозреваем всех, включая самого Брулью.

«А вот это неприятный поворот», — с тоской подумал Глеб.

Дабы придать больше веса словам, Скутти встал с дивана:

— Господин Стольцев, ввиду сложившейся обстановки я прошу вас всю особо важную информацию сообщать только мне лично.

Глеб растерялся, не зная, что ответить. Тем временем секретарь посольства тоже встал.

— Поймите, это дело государственной важности! Как для России, так и для Италии.

— Да, да, я понимаю.

Немного подумав, Глеб согласился исполнить просьбу комиссара Центральной инспекции. В конце концов, разве не для того он здесь, чтобы вернуть икону домой во что бы то ни стало?

На прощание Скутти оставил номер телефона и адрес электронной почты, предварительно попросив не звонить ему ни с мобильного телефона, ни тем более из номера гостиницы, а использовать для связи либо телефон-автомат, либо интернет-кафе.

Оставшись в одиночестве, Глеб из любопытства ввел в итальянский поисковик название инспекции, где служил Скутти, — Ufficio Centrale Ispettivo. Оказалось, что задача этого департамента — надзор за действиями всех служб общественной безопасности.

Служба внутреннего контроля? Хм, не попасть бы в переплет.

Девушка с золотой косой, узнав капитана, радушно улыбнулась:

— Я вижу, вы вернулись. Как раз вовремя. Через полчаса занятие в группе для начинающих. Очень увлекательно, не пожалеете. А эти господа с вами? — спохватилась она, заметив двух оперативников.

— Ага. Я решил еще пару богатырей подтянуть, — пояснил Лучко.

— Только сначала нужно заплатить за полгода вперед.

— А можно нам сначала пообщаться с тренером?

— Если успеете.

Они поднялись на второй этаж. Тренер был уже в зале. Еще не успев переодеться, он разбирал свой рюкзак. Лучко не преминул отметить, что на Рябове был расписной джинсовый комбинезон.

«Похоже, он», — подумал Лучко, вынимая из кармана удостоверение.

Едва взглянув на документ, Рябов мгновенно выхватил из рюкзака длинный нож, в котором Лучко признал морской кортик.

«Точно он!» — мелькнуло в голове капитана за мгновение до того, как он почувствовал острую боль в левом боку.

Капитана спасли крепкие ребра и отменная реакция. Отскочив на безопасное расстояние, он наставил на Рябова ствол пистолета. То же самое сделали и остальные. Памятуя о строгом приказе Деда, Лучко поднял вверх согнутую в локте руку, успокаивая коллег. Ощупав себя в том месте, где клинок прорезал куртку, капитан взглянул на ладонь. Пальцы были перепачканы в крови.