Книга Некромант-самоучка, или Форменное безобразие, страница 39 – Мари Ардмир

— Намина, — предостерегающе позвал оборотень, — я не желторотый первокурсник, а почти выпускник. Темное искусство люблю и уважаю, но произнесенное тобой не слышал никогда. А тем более не видел, чтобы разрывы мышц собирались воедино за пять секунд.

— Какие разрывы? У тебя всего лишь полосы на животе.

— Ты не видела моей спины, — ответил красноглазый, нависая надо мной. — Сумерька, откуда формула?

— Уже не помню, — призналась почти честно и перевела тему: — И к слову, не хочешь до конца года бегать от Крэббас, перестань откупаться от участия в моих экспериментах. Я тебя быстро в форму приведу.

— Хочешь сказать, что ты больше меня с ней сводить не будешь? — решил он тут же взять быка за рога, в смысле с меня слово.

— Нет. Но обещаю, с ней подопытными не меняться. — Как и ожидалось он временно остолбенел, а я продолжила расписывать перспективы: — Видишь ли, у нее хорошие связи со смотрителем теплиц, служащими при лабораториях и в библиотеках, даже с хранителем склада редчайших магических веществ… А просто так делиться ими она не намерена.

— У меня тоже есть связи!

— Не такие хорошие, — заверила я. Сам виноват, раньше нужно было помощь предлагать, а не сбегать при первой же возможности. — Так что прости, но мы просто таки вынуждены сотрудничать с Кудряшкой, ради общего блага. То бишь, ради выведения тебя из оборота.

— А как же я? — он сглотнул, и спросил глухо: — Я что, все полгода буду подвергаться фактическому насилию?

— Как бы… — по правде сказать, данную сторону дела я вообще не рассматривала, ибо она меня до сих пор не касалась. А вот сейчас стало жаль, бедолагу.

— Бруг, а заставить Кудряшку скрываться от себя, ты разве не можешь? — Он побелел лицом и перестал дышать, я же учтиво продолжила: — Понимаю, прикоснешься — повесят. Но прикосновения бывают разные…

Оборотень задрожал, стараясь не выдать стука зубов, и я сменила форму обращения. Громко хмыкнула, съязвила:

— Понять не могу, кто из нас носит гордое звание Кардинала разбитых сердец, ты или я?

— Я, — раздалось уже более осознанное и чуточку злое.

— Так если носишь, то соответствуй…

Он явно хотел ответить что-то веское и малоприятное, но лишь рявкнул: "В сторону!" и помчался вниз. Сам, без меня. Истинный провожатый.

— Пусть так, я все равно с Гирби, — посмотрела на питомца и нахмурилась, припоминая последние сведения о его ранениях. — Ой, как хорошо, что мы остались одни, а знаешь, у меня к тебе есть пара вопросов…

Но задать их я не успела, рядом бесшумно появился обернувшийся ящером капитан команды, шикнул, что более меня не провожает никто, и, схватив в охапку, утянул вниз. Судя по данным браслета, мы спуск в сотни метров преодолели за секунды три.

Метаморф не запыхался даже, а вот я стою и не могу прийти в себя от резкого перемещения. В голове шумит, дыхание сперто, в горле сухо, а перед глазами жуткий красный жабообразный монстр с множеством бородавок. И вот этот двухметровый прямостоящий ужас, мелко подрагивая на каждом шагу, широко расставляя ноги и выворачивая колени, идет на меня.

В первое мгновение я не узнала что это за нежить, а затем вспомнила запись из энциклопедии и испугалась до дрожи… Жаброг!

Ядовитый!

— Милостивый Боже…

— Мряу! — поддержал меня перепуганный лемур, к которому потянулась перепончатая лапа.

— Кыш! — скомандовала громко, но жабообразный не послушался.

И от волны накатившего ужаса я, не раздумывая, шарахнула в монстра проклятьем окаменения.

— Сумерька, нельзя! — крикнул Бруг.

— Намина, стой! — потребовал Его Высочество.

Но слишком поздно.

Что нельзя? Почему нельзя? — сообразить не успела, зато увидела, как красный монстр вдруг удивленно увеличивает глаза и становится серым. А так как замер он с поднятой для очередного шага ногой, то, понятное дело застыл вопреки законам равновесия. Далее послышалось "скры-ы-ып", затем слаженный выдох смертников:

"Твою ж!" и оглушительное "Бам-м-м-!". Последнее издал ужас перепончатый, приложившись каменным лбом об пол. Мы замерли, монстр тоже, а затем он вопреки всем законам темного искусства начал покрываться мелкими и не очень трещинами. И дымить!

— Ложись! — скомандовал Его Высочество, оттащив меня в сторону, накрыл крылом: — Намина, ни слова!

Да я бы и звука не издала, голос пропал от вида, разлетевшейся статуи и от дыма что повалил, скрывая ее обломки. Потому что подобного случиться не могло, вот просто-таки не могло. Я же использовала проверенное на Гирби проклятие окаменения, и ничего такого не происходило. Ничего! И трещин не было, и осколков, и тем более из дыма, что поднимается над ними, не вырастал красивый блондин василиск с ядовито-зелеными глазами и рядами чешуек на щеках, груди, и… Разглядев в дыму его ноги, я уверилась в том, что Бруг не единственный, кто умеет красиво застревать в обороте. Но картиной в целом насладиться не смогла, вскочившие чудовища, то бишь смертники в обороте обзор закрыли и все как один произнесли:

— Кель Граун?! Вы живы! Как вы смогли… вы же. Вы проиграли и…

— Где она?! — не слушая вопросов, прохрипел мужчина. — Она здесь? Жива?

— Да, — ответил мой защитник.

— Хорошо, — василиск улыбнулся и прежде чем исчезнуть в черном портале с золотыми прожилками, мигнувшем за его спиной, потребовал: — Равэсс, когда… придет в себя, ты…

— Слушаюсь.

Портал захлопнулся за красавцем, обладающим ко всему прочему и длинным чешуйчатым хвостом, и только после этого Его Высочество перевоплотился в человека, с тихим смехом поднял с пола меня, а затем и толстенького, седовласого старичка, который прятался под вторым его крылом.

И отряхиваясь тот, не сдерживая улыбки, все повторял:

— Сумерька, Сумерька… И это безобразие и есть та самая Намина невеста Герберта Дао-дво?

— Не совсем невеста… — не согласилась я, однако этого никто не заметил. Группа смертников напряженно молчала, лектор в черном мундире внимательно смотрел сквозь меня, а капитан ждал и дождался.

— Хм! — выдал старичок. — Что ж не зря вы так настаивали, принц, не зря. Приводите на следующее занятие, я согласен взять и ее.

Теперь свободны.

Группа чудовищ взмыла вверх сиесекундно, а капитан уже не торопился, три секунды перевоплощался и минуту вместе со мной поднимался к кафедре на скалистом плато. Поэтому я очень хорошо расслышала, как лектор, убирая пустую клетку в сторону тихо восхищался:

— Надо же! Грауна освободила… Боже мой, Боже мой… — А затем с оторопью: — И все это время он был у меня… Позор, Проклятье и…

Я смутно понимала, что произошло, искренне удивляясь, каким образом прославленный воитель оказался в теле ядовитого жаброга.