Онлайн книга «Конец земной истории»
|
– Ты хочешь сказать, что убийца хорошо маскировался? – Да, Леша. Я хочу сказать, что убийца был в маске, и хладнокровия ему не занимать. Он играл роль и нигде не споткнулся. Что есть удивительно – человека всегда что-нибудь выдает. Знаешь, после драматического события свидетели обычно вспоминают, что некий персонаж был странно бледен, молчалив, заламывал руки и пил залпом водку, причем не закусывал. То есть вел себя неадекватно. А тут пустота. – Не вижу ничего странного, – заметил Добродеев. – Все мы играем роль, в большей или меньшей степени. – Верно, согласен. Но такой профессионал, как старый Левицкий, мигом просек бы игру, понимаешь? А он не просек. – Не понимаю, что ты хочешь сказать, Христофорыч. Не просек, потому что не смотрел в ту сторону… мало ли. Ты говорил, ему нравилась Алиса, вот он и смотрел только на нее. Не вижу проблемы. – Наверное, ты прав, Леша, – покивал Монах. – Не надо зарываться и искать сложности там, где их нет. Как правило, большинство событий объясняются достаточно просто. – С кого начнем? – бодро спросил Добродеев. – Кого схарчим первым? Я бы поговорил с твоим коллегой Леонидом Левицким. Тем более, Леша, смотри, что удалось нарыть. – Монах достал из внутреннего кармана пиджака фотографию. Журналист присмотрелся и воскликнул: – Ленька с женщиной? Это не жена, я Ирину знаю. Красивая. Никогда бы не подумал, что на него может клюнуть такая женщина. Кто она? – Это жертва, Леша. Алиса. Добродеев присвистнул: – Это Алиса? Откуда? – Нашел под диваном у Левицких. Был в гостях по приглашению старика, развлекал его, и так получилось, что сунулся под диван. – А кто автор? – Не знаю. Не спрашивал, все равно не скажут. Тут вопрос – слив намеренный или случайно получилось? – Какая разница? – Принципиальная. Похоже на игру в прятки. – Подозреваемых всего трое, как я понимаю. Те, кто живет в доме. Левицкий, Лика и женщина, которая занимается хозяйством. Ее бы я исключил. Остаются двое, и не понимаю, зачем делать из этого тайну… – Дело в том, что случайность меняет расклад – тот, кто это снял, возможно, не собирался показывать фотку, понимаешь? Гипотетически. – Не понимаю. Почему? Решил пошантажировать Леньку? Дохлый номер. Он всегда на мели. – Необязательно финансовый шантаж, Леша. Всякий бывает. Конечно, было бы проще, если бы фотографию отдали мне намеренно, тут все ясно – вот вам информация. А то, в какой форме, неважно, все мы с вывертом, любим поиграть. Но тогда пришлось бы объяснять, откуда, а этого автор хочет избежать. Возможно. – Мы все равно ни до чего не додумаемся, а потому давай считать, что слив намеренный. Или, как ты говоришь, игра – заметит или не заметит? Не суть, Христофорыч. Главное – мы получили информацию, и тут есть о чем подумать. Тем более они тебя сами пригласили, может, как раз для слива. – Интересная мысль, Леша. И как всякая интересная мысль, имеет право на существование. Тут такое дело… у старого Левицкого рак желудка. – Рак? Жалко старика. Он лечится? – Нет. Никто из семьи ничего не знает, он сказал, что устал и все уже было. Ему осталось около двух-трех месяцев. Знает только экономка Юлия, он ей очень доверяет. – С ним уйдет целая эпоха, – вздохнул Добродеев. – Люди сейчас измельчали… – Леша, можешь устроить мне случайную встречу с Леонидом? Предложи ему написать об отце, пригласи в «Тутси», а там и я подгребу. – В «Тутси»? – Добродеев рассмеялся. – Ленька страшный сноб, «Тутси» для него просто забегаловка. Можно в «Белую сову», он часто там тусуется, правда по вечерам. – На какие шиши? Добродеев пожал плечами. – На папины. Или вагоны разгружает. Можно попробовать. Когда? – Сегодня. Позвони ему и придумай что-нибудь. – Будет сделано, господин старший вахмистр! – Добродеев отдал честь двумя пальцами. – Вольно! Твое здоровье! – Монах поднял кружку. Когда Монах появился в баре «Белой совы», Добродеев и Леонид Левицкий беседовали, уютно устроившись в углу полутемного зала. Народу было немного в отличие от ночного столпотворения, когда «Сова» превращается в ночной клуб. Монах взгромоздился на табурет, кивнул бармену. Тот плеснул коньяку, пододвинул вазочку с орешками. Монах цедил коньяк и косил взглядом на парочку в углу. Левицкий-младший говорил, размахивая руками. Добродеев, размахивая руками, отвечал. Монах, прихватив свою рюмку, пошел к ним. Он завис над их столиком, и Добродеев с фальшивым энтузиазмом воскликнул: – Олежка, ты? Откуда? – Проходил мимо, – не менее фальшиво ответил Монах, – смотрю – вы! Можно? – Не дожидаясь ответа, он уселся рядом с журналистом. – Знакомьтесь, ребята, – засуетился Добродеев. – Леня, это мой старинный друг Олег… – Мы, кажется, знакомы? – попытался удивиться Монах. – Я был у вас в доме. – Помню, как же, – хмуро отозвался Левицкий. – Ясновидящий! – Слухи о моей смерти несколько преувеличены, – благодушно заметил Монах. – Как жизнь, ребята? – Пучком! – сказал Добродеев. – У Лени, правда, проблемы… но у кого их нет? – Проблемы? – Творческий кризис и застой. Я ему говорю, все образуется, старик, творческая личность – это вам не ремесленник… Левицкий-младший переводил взгляд с Добродеева на Монаха. Похоже было, что он в изрядном подпитии. – Понятно, – кивнул Монах. – Книга-то о чем? Леонид пожал плечами: – О жизни. Обо всем. Мои мысли… – Трудная тема, – посочувствовал Монах. – Философская. – Я говорю, тебе бы Леня, с твоим творческим потенциалом, детективы писать, а он… – Детективы? Я? – высокомерно удивился Левицкий. – Никогда! Опуститься до низкопробной литературы? – Зато легче напечатать, – заметил Добродеев. – Ваш отец мог бы помочь, – с иезуитским участием заметил Монах. – Отец? – горько вскричал Левицкий, глотая наживку. – У моего отца мания величия, он считает, что я не состоялся! Вы же были у нас, вы помните, как он себя вел. Эпатаж, презрение, издевательства… Если бы не день рождения мамы… – Он махнул рукой. – Мама меня понимала, единственный родной мне человек. Она в меня верила… – А ваша старшая сестра, Лариса… – Эта… эта… эта вобла? – Левицкий даже заикаться стал от возмущения. – Да она падающего подтолкнет! Она и тетка, царствие ей небесное, два сапога пара. Тетка дождалась… возмездия, у Лариски все впереди. – Возмездия? – удивился Монах. – В смысле? |