Онлайн книга «Конструирующий»
|
На третий день утром мы въехали в порт. Иглинтесс оказался далеко не провинциальным городком. В доках стояли большие купеческие суда. Вероятно, когда-то здесь и военный флот базировался. Но сейчас он весь находится севернее в районе боевых действий. Я предложил перекусить, однако ведьма не пожелала задерживаться. Вантихосо ехала не спеша. Иногда останавливаясь и оглядывая улицы. Мы въехали в восточную часть города. Здесь начинались простые крестьянские деревянные дома и избы. Огороды, скотина, засеянные поля. В некоторых местах девушка подолгу останавливались, будто вспоминая дорогу. Вскоре ведьма поехала уверенно. Я погнал Пылинку следом, пытаясь не отстать от Уникуса. Вантихосо остановилась возле одного крестьянского дома. Строение покосилось. Очень ветхий дом, однако виднелись следы присутствия человека. У входа росли цветы, а позади во дворе разбиты грядки. Из пристройки вышла пожилая женщина и заметила нас, стоящих возле забора. Старушка окликнула: – Вы ко мне? – Извините, за беспокойство, – добрая Ли вступила в беседу. – Не подскажете, где проживает Мата Ловентис? – Мата? Померла она. – Вот как, – подавленно сказала Ли. – Спасибо. Ведьма собралась уже уходить, но словоохотливая старушка продолжила: – Давно это было. Уж лет двадцать прошло. – Как двадцать?! – Я ее не слишком хорошо знала. Ей тяжко пришлось. Все-таки хоронить родную дочь – последнее дело. Я видела Мату тогда. Двадцать лет назад или около того. Она хорошо держалась, несмотря на горе. Внучку же взяли к себе родители по отцовской линии. Оформили опекунство и увезли куда-то. Уж не помню. А Мата тогда и тронулась умом. Что-то твердила про кровинушку свою, которую в рабство продали. Деньги копила, приворовывать начала. Мы к ней ходили, жаловались. А она отвечала, что это все на откуп пойдет. Дом собиралась продать. И сама не ела ничего толком. То ли сердце подвело, то ли из-за голода. Померла бедняжка Мата, земля ей пухом. Ну а мы с дедом, покойным ныне, дом этот выкупили… Бабуля все еще продолжала болтать, однако ведьма уже не слушала. Я почувствовал, что Ли окаменела. Я развернул девушку лицом к себе. Глаза ее были пусты. – Ли! Очнись. Не убегай опять! Я встряхнул немного ведьму. Лицо девушки приняло осмысленное выражение. На глазах заблестели слезы. – Ли, ты ведь сильная. Ты справишься со всем. – По-очему-у-у?! Девушка ткнулась мне в грудь и заревела. Громко. Всхлипывая, Ли непрестанно повторяла «Почему?», орошая мою рубаху слезами. Я гладил ее по голове и успокаивал: – Ну вот. Поплачь. Тебе станет легче. Это лучше, чем убегать. Я здесь. Я рядом с тобой. Девушка рыдала не переставая. Ли потянула меня вниз, и мы медленно опустились на землю. Я даже беспокоиться начал. Походило больше на истерику. Я чувствовал ее боль, тоску и непередаваемое отчаяние. Слишком сильные чувства. Мне они не понравились. Больше по душе, когда Ли смеется или когда у нее игривое настроение. Когда она смущается или притворно злится. – Вам помочь чем? – растерянно спросила старушка. – Нет, идите, – махнул я рукой. Ли плакала так, будто хотела смыть слезами все то, что она пережила за свою жизнь. Все страдания и унижения. – Бабушка Мата. Почему-у? Селин, почему-у со мно-ой?! – Тихо. Я здесь рядом. Все будет хорошо. Ли уткнулась мне в рубаху. Плечи девушки мелко вздрагивали. Постепенно всхлипывания утихали. Старушка вышла к нам за калитку. В руках у нее была кружка воды и полотенце. – Ну что же ты, доча? Сопли распустила. Смотри, уйдет ведь от тебя парень. Такого молодца отхватила. Девушка повернулась и слабо улыбнулась. Утерев слезы, Ли взяла кружку и принялась жадно пить воду. – Спасибо. Извините меня. Мы поедем. Я помог Ли подняться. Мы распрощались с добронравной старушкой и залезли на лошадей. – Тебе надо поесть. – Хорошо, – покорно согласилась ведьма. Мы сытно пообедали в одном заведении и продолжили путь дальше по Иглинтессу. Я благоразумно не стал задавать вопросов, хотя язык так и чесался. Девушка постепенно приходила в себя. – В наш дом в центре не поедем. Не хочу. Там уже ничего не осталось от моих родителей. – Как скажешь. Мы повернули в северном направлении и вскоре выехали из Иглинтесса. Девушка уверенно двигалась к какому-то определенному месту. С тракта мы свернули на малоиспользуемую дорогу. За первым же поворотом показались круги Единого с крестом в центре. Точно такие же, как и в Тазаме. В Фон-Диеш я уже сполна насмотрелся на бессадорские кладбища. – Я была тут всего один раз маленькой. Не помню уже ничего. – Может, кого-нибудь спросим? – Нет. Ищи могилы двадцатилетней давности. – А-а… – начал спрашивать я. – По бессадорскому исчислению это девятьсот тридцать шестой год. – Ясно. Мы оставили лошадей и побрели через кладбище. Несмотря на видимую хаотичность могил, надгробий и склепов, прослеживалась определенная закономерность. Близкие участки заполнялись могилами примерно одного года. – Здесь тридцать шестой! – крикнул я ведьме, первым найдя нужное место. – Постой. Я должна вспомнить сама. Ли печально бродила средь надгробий и кругов Единого, пытаясь отыскать могилы родителей. Увидев что-то знакомое, девушка побежала в сторону черного склепа. Я пригляделся. Строение было из дерева темного цвета! Кто, интересно, делает склепы из дерева? Ли убрала заросли какой-то вьющейся травы, и перед нами предстало имя погибшего с датой рождения и смерти на эльфийском и ниже на общем языке: Нэл Ван Ти Хосо. Ведьма не успокоилась и стала дальше обрывать колючую траву и сорняки. Но других надписей на склепе не было. – Нет. Ее нет! Девушка стала лихорадочно бродить вокруг, счищая грязь со всех надгробий и крестов. – Нет! – Кого ты ищешь? Я помогу. – Маму. Ивонна Ван Ти Хосо. Или Ивонна Ловентис. Вскоре наши совместные поиски увенчались успехом. Я обнаружил простой холмик с кругом Единого. Надпись на деревянной табличке со временем стерлась и покрылась грязью. Чудом я разглядел окончание «Хосо» на прогнившем дереве. Ли присела возле холмика и прошипела с несвойственной ей злостью: – Ненавижу… – Ли, это ты? – спросил я с удивлением. – Думаешь, я не могу ненавидеть? Боль от того, что они со мной сделали, давно ушла. Но за то, что они даже не похоронили родителей рядом, я их ненавижу. За то, что из-за них умерла бабушка Мата, я их ненавижу. |