Книга Пока телефон не зазвонил, страница 33 – Оксана Обухова

— Евгения, мне нужен компьютер! — выпалил на ходу и, огибая, недоумевающую женщину, понесся к кабинету ее мужа, где, как он знал, стоял нынче день и ночь включенный монитор, передающий изображение с камер наблюдения.

Львова поспешила вслед за встрепанным гостем, из комнаты Ани выскочила Заноза, которую девочка уложила в своей спальне на тюфячке. Такса обрадованно запрыгала перед хозяином и прежде Стаса прошмыгнула в кабинет. Туда же захотела войти и Львова, но майор ее остановил:

— Простите, Евгения, но я должен войти на сайт МВД. Позволите побыть наедине?

Извинившись, Стас уселся перед компьютером. Смирил дыхание и повращал кистями, поглядел на монитор, разделенный на несколько секций, показывающих картинки с камер наблюдения.

Эту охранную систему Стас немного знал. Поработав с записью, ведущейся от камеры над воротами, вернул ее в прошлое на сорок минут назад…

Озарение, появившееся после разговора с краеведом, подтвердилось. Тридцать семь минут назад из калитки выбежал Дмитрий Михайлович, сказавший Глебу, что идет в дом, дабы успокоить своих женщин. Но вместе этого Львов пошел… вне всякого сомнения — к Редькину. Поскольку повернул направо, а там стояли только два дома, в одном из них жил Федул.

Стас на секунду замер. С трудом отказался от желания перезаписать этот момент и отправить запись на свой комп, поскольку, не был уверен, что сумеет удалить следы секретной деятельности полностью и не оставит след в компьютере хозяина.

Вместо этого он, как и обещал Евгении, оставил иной отпечаток: ненадолго вошел на сайт информационной базы ГУВД столицы.

Потом вернул на монитор изображение с камер, поднялся из кресла и, в сопровождении фон Маргаритовны, побрел к двери кабинета. Разговаривать с Евгенией Гущину совершенно не хотелось, но оставлять ее в недоумении — нельзя, и потому сыщик с неловкой улыбкой еще раз извинился перед оставшейся неподалеку от кабинета женщиной:

— Простите. Хотел убедиться, есть ли какие-то «подвиги» на вашем Редькине.

— Убедились? — мрачно поинтересовалась Львова.

— Да. Никаких особенных подвигов за вашим соседом нет, то есть, — Стас неловко улыбнулся, — время, действительно, терпит. Незачем шум поднимать.

Евгения кивнула и, не оборачиваясь, пошла к супружеской спальне. У Стаса появилось ощущение, что депутатка начинает сожалеть, что пригласила следователя в свой дом. От сыщика большое беспокойство получилось.

Гущин подпихнул собаку к комнате Анечки, тихо цыкнул послушной таксе «иди спать» и отправился на выход.

Майор успел пройти через улицу до того, как на ней показались мужчины, возвращавшиеся с противоположного конца деревни от Тимофея. Гущин быстро проковылял по тропке до Кнышева и с ходу задал вопрос:

— Яков Валентинович, я знаю, что Редькин не был женат, но женщины с ним жили?

Немного перетрусивший в отсутствии майора Кнышев пожал плечами:

— Да кто ж с ним уживется? Федя буйный во хмелю. Да и матушка его была — не подарок.

— В смысле?

— А в смысле того, что ей вечно всё не нравилось. Одна ей этим не угодила, другая тем…

— А Федя? — быстро перебил майор. — Он не протестовал? Не пытался кого-то привести в дом?

Кнышев покрутил головой.

— У Феди, простите, к женщинам чисто утилитарный подход, — деликатно информировал учитель.

— А мать что говорила?

— Так Степанида сама ему втолковывала, что всем женщинам от него только одного и надо. Причем, это отнюдь не секс, а подмосковная прописка. Дом у них, вроде бы как, полная чаша, невесты на него как мухи на… мед… слетаются. — Слово «мед» историк выделил, явно намекая на его полную противоположность, в связи с чем, сыщик заключил, что Яков Валентинович не относится к безоглядным поклонникам лекарского таланта Степаниды Николаевны.

— Но какие-то романы у Феди все же были?

— Какие-то, — подчеркнул историк, — были. Но все они заканчивались одинаково — скандалом, мордобитием и синяками. «Невесты», сбегали от него довольно быстро. Не приживались.

— Кто-нибудь заявления на Федора писал? — стремительно выспрашивал майор. Если на Редькина заводилось дело, то в нем могли остаться описания побоев. В частности — бывали ли попытки удушения? Не пробовал ли Редькин когда-то придушить своих подружек?!

— Спросите об этом Смирнова, — поморщившись, предложил учитель. — Я тут, собственно, не в курсе.

— Хорошо, спрошу. Скажите мне другое, Яков Валентинович — Львов, Капитонов и Редькин дружили в детстве?

— Я бы так не сказал…

Доходчиво и кратко историк поведал сыщику о том, что когда-то Федя, бывший на три года старше Капитонова и Львова, в деревне верховодил и мальчишек практически не замечал. К пятнадцати годам Редькин впервые загремел на «малолетку» и лишь когда вернулся, начал привечать соседских пацанов.

— Те за ним с открытыми ртами ходили, Федя им тюремные байки травил, — с усмешкой вспоминал Яков Валентинович.

Но дружба долго не продлилась. В восемнадцать лет Федул снова загремел на нары и уже не по «хулиганке», а за кражу: «подломил» лабаз в Заборье.

Когда вернулся, соседские ребята уже в армию ушли, потом оба поступили в институты. Дружба, к счастью для ребят, разрушилась, ушла в ничто.

Но Федор, как ни странно, продолжал позиционировать себя вожаком их прежней «стаи».

— Самомнения у Феди выше крыши, — подытожил краевед. — Но, как говорят в его среде, поляну Федя не сечет. Все думает, что кулаки и наглость все решают.

— А историй с изнасилованиями у Феди не было? — вроде бы в тему поинтересовался сыщик.

— Его подружки говорили многое, — туманно произнес учитель. — Но чтобы — громко… Чтобы — посадить… Такого не бывало. Да и Степанида умела на горло брать, мол, шалавы сами виноваты. Напросились.

На тропинке показались три смутные плечистые фигуры, и Яков Валентинович замолк.

За время отсутствия старлея и двух игнатовцев, Станислав успел принять решение и выбрать курс. Он встретил мужиков расстроенной речью:

— Редькина, как я вижу, вы не добыли. Тимофей сказал, где он?

— Нет. Корноухов — в стельку, еле добудились, — отчитался старший лейтенант. — Что будем делать? Сторожить здесь? Или разойдемся до завтра?

Майор изобразил унылую покорность долгу:

— Разойтись не получится, Алеша. Сам понимаешь, на твоем участке ЧП, я уже о нем доложил. Так что, опечатывай-ка дом Федула…

— Зачем? — не соблюдая субординацию перебил деревенский участковый, но Стас не стал ему за то пенять, а объяснил:

— Если до завтра Редькин не объявится, сюда по-любому кого-нибудь направят. Как думаете, — обратился сыщик к Капитонову и Львову, — где у Феди может быть форма для отливки дроби?