Онлайн книга «Девичьи игрушки»
|
– Теперь Петьку в щи отпра-авят… – заревел Ваня, закончив рассказ. – Ну-ну, перестань, – погладил его по голове старик и протянул кружевной надушенный платок. – Такой большой мальшик. Ага, большой. Только-только четыре годочка и минуло. Паренек смачно высморкался и вернул носовик худосочному. Тот брезгливо принял кусок материи двумя пальцами, унизанными золотыми перстнями с большими камнями, подержал на весу да и выбросил в близлежащий сугроб. Вот чудак. Надобно будет подобрать. Потом. – Сначит, каваришь, отцу решил помочь? – с легким иноземным акцентом молвил новый знакомый. Ваня кивнул и снова шмыгнул носом. – Хм, хм! Надобно будет расскасать Белинде! Старик взял мальчика за плечи и, притянув вплотную к себе, впился взглядом ему в глаза. Лицо с впалыми щеками густо напудрено, и все равно можно было разглядеть на нем старые шрамы, словно от ожогов. Из его рта дурно пахло, и Ванюшка попытался отстраниться. Не вышло. Ферт вцепился в него намертво. Да еще и мурлыкал себе под нос странную песенку: Marlbrough s'en va-t-en guerre, Mironton, mironton, mirontaine… Длился осмотр пару минут, показавшихся бесконечными. – Прошивет грешно и умрет смешно… – пробормотал себе под нос худосочный и наконец отпустил добычу. Развернулся и медленно пошел к расписному рыдвану, стоявшему неподалеку от церкви. С облучка мигом соскочил ражий молодец и услужливо распахнул перед стариком дверцу. Тот немного замешкался, что-то сказал своему служителю, вяло махнув рукой в сторону стоявшего столбом Вани. Кучер внимательно посмотрел на мальчика, кивнул и ответил худосочному на чужеземном наречии. Мужчина в смешном парике уселся в рыдван. Взмах кнута… И только ледяные брызги прыснули из-под полозьев. Погодив чуток, Ванятка подобрал выброшенный чудным стариком платок. Надобно будет маменьке подарить. Авось и минется. Не минулось. Досталось тощему Ванюшкину заду по первое число. И за озорство, и за глупость (ишь, чего удумал, щенок, красного петуха отцу подпустить!). Да и за кружевную тряпицу (не болтай с кем ни попадя!). В общем, сек тятенька, пока розга в руке не сломалась. Вторую брать не стал. Поглядел на баловника, вздохнул тяжко и истово перекрестился на икону Богоматери Казанской. – Оборони и наставь, Заступница… – Трапезничать идите, мужички! – позвала опасливо матушка. Отец Семен приобнял всхлипывающего сына за плечи, прижал к себе. Уже было поуспокоившийся Ванятка от тятенькиной ласки разнежился и снова залился белугой. – Ну будет, будет ужо… – шмыгнул носом иерей, поднимая мальчика на руки. Прошел к столу, уселся на лавку, не спуская ребенка с колен. Знал, что сидеть сынку на жестком дереве сейчас несподручно. – Болит? – спросил участливо. – О-ой, бо-олит… – загнусавил Ваня. – А ты не балуй впредь. Не станешь? – Не-эт! – Bene. Рука батюшки потянулась к штофу с анисовкой. Налил рюмочку. – Спаси, Господи! Откушал. Тут же налил и вторую, теперь не забыв наполнить другую рюмку – для супруги. Правда, не водкой, а сладкой наливочкой. На столе появилась огромная посудина с горячими щами. – Кланяюсь тебе, батька, виновником! – пропела попадья, протягивая иерею глиняную дымящуюся миску. Из нее торчала жирная петушиная нога. – Bene! – кивнул священник, берясь за ложку. Горло Вани перехватило, в носу защипало. – Пе-этя! И слезы ручьем из обоих глаз. Сердобольная сестрица кинулась было утешать младшенького, но тятя сурово глянул на нее – не балуй. В двери громко и требовательно постучали. – Кого еще там нелегкая на ночь глядючи несет? – недовольно окрысился отец Семен и обратился к дочери: – Поди глянь. Девочка белкой метнулась в сени. Там долго возилась с щеколдой. Потом о чем-то с кем-то негромко перемолвилась. Вскрикнула, всплеснула руками. Иерей насторожился. Его тревога усилилась, когда он увидел, что порог горницы переступил совершенно незнакомый человек, одетый в ливрею с галунами. А Ванятка узнал служителя – рябого старика. В руках у гостя было что-то большое, продолговатое и прикрытое платом. Пришелец низко поклонился хозяину, поднявшемуся ему навстречу. – Что за нужда, батюшка, привела тебя в дом смиренного слуги Господня? – Имейте покушений, – с тем же, что и у давешнего Ваниного знакомца чужеземным акцентом, молвил лакей. – Слушаю, кормилец, – принял важный вид отец Семен. – Хочу сакасайт саупокойный месса о секодня умерший… – Панихиду, – поправил иерей, а про себя сплюнул: вот немчура поганая. – О, иес, паникида, – обрадовался гость. – И каково имя новопреставленного? – взял перо в руки священник. – Его сиятельство граф и кавалер, фельтмаршаль Якоб Виллем Брюс! – отчеканил лакей. – Охти, Господи! – Перо выпало из иерейской длани. – Так он же, кажись, еще год назад как переставился?! Про то и указ был… – Ноу! – покачал головой слуга. – Три шаса насайт. – В Петербурхе? – удивился отец Семен. – Не в первопрестольной? Там ведь вроде проживать изволили?.. И осекся, поймав суровый взгляд лакея. – Да-да, – закивал поп, быстренько крестясь. – Царствие небесное, царствие небесное! А Ваня подумал: «И когда ж это худосочный помереть успел? Намедни виделись-то. Такой крепкий дед». – И еще один маленький порушений… – продолжил гость. Он поставил на стол свою ношу и сдернул с нее плат. Под покровом оказалась большая клетка, в которой сидел нахохлившийся черный ворон. Завидев людей, он щелкнул клювом и проскрипел: – Поздор-рову ли будете? – Свят, свят, свят, – запричитала попадья. – Это Прохор, любимец его сиятельства, – пояснил лакей. – Фельтмаршаль просиль, штоб ваш мальтшик присматривайт за птица. Он ошень-ошень ученый. – Пр-рохор-р, – прокаркал ворон, заслышав свое имя. Сердце Ванюшки зашлось от восторга. Птица! Говорящая!! Ему!!! – А штоб не вводить вас ф лишний экспендичес… расход… – Графский слуга достал из кармана ливреи увесистый кисет. – Сдесь твенти… двадцать рублев… Это на прокорм Прохора… И кашдый год в этот время ви будет получайт такая же сумма… До тех пор, пока птица будет жив… |