Онлайн книга «Девичьи игрушки»
|
Чехарда мыслей Вадима помчалась дальше с удвоенной скоростью. Что же произошло в ту роковую ночь в доме Монго? Почему нет явного повода для убийства… или все-таки есть? Ведь ничего, кроме пресловутой «Книги Семизвездья» не просматривается. Вполне возможно, конечно, что повод был столь необычен, как и способ убийства… Но что толку от гипотез, если нет даже намека на главное. Кто убил? Кто у нас в числе подозреваемых? Да никто! Разве что эти самые Инквизиторы… Кстати, почему бы им уж заодно не прикончить и Гроссмана? Между прочим, с тем письмом все не так просто… Если б его написал психопат, то уж наверняка бы объявился хоть раз, дал бы знать о себе! А тут как в воду канул! Странно все это. Мельком бросил на себя взгляд в зеркало заднего вида. – Неважно выглядишь, брат, – улыбнулся себе следователь. Он пристально смотрел на свое отражение, словно ожидая, что оно взъерепенится и скажет пару ласковых в ответ, но человек в зеркале сидел с неизменным выражением лица. Тут Савельев едва удержался, чтобы не стукнуть себя рукой по лбу. Как он мог забыть?! Обещал же Варе заехать сегодня! При мысли о девушке почувствовал непонятное томление. И понял: он раскопал в душе что-то важное, что-то значительное! И был явно взволнован этим открытием в себе. Вадим весело чертыхнулся и завел мотор… Дверь в подъезд была открыта, как и двери лифта, украшенные наскальной живописью кисти неизвестного художника, которого при поимке Вадим определил бы в «обезьянник» как мелкого хулигана. Следователь нажал кнопку четвертого этажа. Лифт неторопливо подался вверх. Кабина доползла до второго этажа и остановилась. Он снова надавил кнопку и тихо выругался. Лифт прополз и вдруг остановился на третьем этаже, раскрыл дверь, словно прогоняя сыщика прочь. Плюнув, Вадим решил подняться пешком. Но, дойдя до Вариного этажа, замер. В тусклом свете у приоткрытой двери стояла та, кого он больше всего сейчас хотел увидеть. Она побледнела и отшатнулась от него, прикрыв заплаканное лицо руками. – Что ты делаешь здесь? – Вадим, пожалуйста… Ее лепет, готовый оборваться истерическим плачем, откровенно его испугал. Подбежав, он приобнял девушку за плечи и провел в квартиру, выглядевшую так, будто хозяйка спешно куда-то собиралась. Одного внимательного взгляда Савельеву хватило, чтобы понять: в квартире не просто беспорядок. Профессиональное чутье сигнализировало, что перед ним следы кражи или грабежа. Вынутые и сложенные стопками книги, бумаги и семейные альбомы на полу, веши, вываливающиеся из приоткрытой двери шкафа… Дверца клетки-теремка была распахнута, и недовольный ворон гулял по полу. Вадим инстинктивно обернулся к двери. Следов взлома не обнаружилось, да и железная дверь выглядела основательной и непрошибаемой – как и все такие двери, что на его памяти никогда не останавливали серьезных людей, когда тем было что-то очень нужно. – Что здесь произошло? С тобой все в порядке?! – опоздало осведомился следователь. Он и сам не заметил, как обратился к девушке на «ты». – Твой вопрос как нельзя вовремя, – всхлипнула Варвара. – Сам видишь… Меня пытались обокрасть. Да, именно обокрасть, но или не нашли, что искали, либо искали не то, что нашли! – Ты проверила, все на месте? – Ничего вроде не пропало. Я ушла на рынок, хотела купить свежего мяса для Прохора. Когда я вернулась, «гости» уже покинули мое жилище. Все, что ты сейчас видишь осталось после их ухода нетронутым. Я хотела вызвать милицию, но в этот момент появился ты. Вадим, мне страшно! – А что у тебя есть ценного в квартире? – задал он привычный вопрос. – Немного серебряных украшений – я люблю серебро – и моя птица. – Ну вряд ли они торгуют таким антиквариатом, – недоверчиво уточнил следователь. – Эта птица еще у моей прабабушки жила в доме, – обиделась Варвара. – Правда, здорово, что они не тронули его? – Кар! Кар! – подал голос ворон, пролетел через всю комнату и приземлился на тахту. Хозяйка поспешила водворить Прохора в клетку. Пернатый нахохлился и вдруг завопил: – Пр-риходили тати добр-ро вор-ровати! От неожиданности Савельев сам чуть не лишился дара речи. Он призабыл, что девушка упоминала, что ее питомец говорящий. Скрежещущий, какой-то замогильный глас Проши стал для майора настоящим потрясением. – Он что, все понимает? – обалдело поинтересовался майор. – Весьма вероятно, – пожала плечами журналистка. – Я сама часто пугаюсь его выходок. Иногда такое выдаст, что хоть стой, хоть падай. – Вот бы допросить его в качестве, так сказать, свидетеля, – пошутил сыскарь. – Вдруг чего и нарыли бы. Но все равно надо вызывать ребят. Пусть посмотрят… – Успеется, – пробормотала Варя, легонько толкая его в спину. – Пойдем, надо чаю попить. Но, придя в кухню, в изнеможении опустилась на табурет, враз обмякнув. Только сейчас Савельев понял, что та держится лишь диким напряжением сил. Пересохшими губами она что-то слабо и еле слышно шептала. Следователь наклонился к девушке и приблизил ухо к ее губам. – Вадим, я должна вам сказать… Тебе сказать. Она расплакалась, а потом вдруг прижалась к нему и принялась исступленно целовать. Савельев поднял девушку на руки. Та, совсем легонькая, казалась такой слабой и беззащитной… Вадим долго, не отрываясь, смотрел на нее, потом посильнее прижал ее к себе и на руках понес ее в комнату, спотыкаясь о валяющиеся предметы. «Что я делаю? – твердил пресловутый внутренний голос – Я не могу позволить себе. Это нарушение профессиональной этики. И вообще, я не должен пользоваться…» – Люби меня… – прошептала она сквозь слезы. – Я хочу этого… Не хочу быть одна! Он нежно раздел ее и заботливо уложил ее в постель. Голова закружилась от весеннего цветения. Он стал целовать ее лицо. Девушка обвила его руками за шею и привлекла к себе, прильнув к нему горячим стройным телом. Голова закружилась, когда из-под снятой футболки его взору открылись крупные твердые груди с маленькими, темными, как вишни, сосками. Слабый лучик света упал на ее глаза, в которых застыли слезы. Вадим не мог больше сопротивляться, и их тела слились в трепетном порыве. |