Онлайн книга «Девичьи игрушки»
|
Иван слышал эту байку. Много подобных небылиц рассказывали о покойном (хм-хм) фельдмаршале. Большинству из них он не верил, как человек здравомыслящий и сын своего века. Однако выходит, не все то враки, о чем люди толкуют. Доказательство налицо. Сидит перед ним за столом в кресле да попивает свою бурду. Может, тот самый эликсир долголетия. – Как же вы, ваше сиятельство, очутились здесь, среди этих… Слов недостало, чтобы пометче припечатать тех, к кому он попал в руки. На ум шли одни матерные выражения. Но не при соратнике же Петра Великого употреблять таковые срамные слова. – Б….й? – пришел на выручку граф и закашлялся. Нет, не закашлялся. Это вскоре стало понятным. Старик просто смеялся. – Не суди их строго, крестник. Одуревшие от скуки и бесделья бабы, что с них восьмешь? Играют в глупые игры… – Хороши игрушечки! – возмутился Барков. – Чуть друга моего не зарезали. Кстати, где он? – Сдоров и весел. В восточном кабинете трапесничает. С ним твоя подрушка, девица Р…на. Иван уцепился за нечаянную (нечаянную ли?) оговорку фельдмаршала. Восточный кабинет? Это не тот ли, в котором его обольщала Брюнета во время бала? Значит, они находятся в уже знакомом ему доме поручика Р…на? Как бы Козьму с Дамианом известить о месте, где их содержат? – Не ревнуй, не ревнуй, – по-своему истолковал его озабоченность граф. – Она хорошая девочка. И любит тебя… Вон как горячо-то защищала… Парень почувствовал, что краснеет. Его собеседник же снова зашелся клокочущим надрывным смехом-кашлем. – Что касаемо ритуалов, то все это, как я и молвил, одни пустые икры. Никто вас не собирался ресать всаправду. Ну поисдевались бы чуток, да и спрятали куда подальше до поры до времени… Пока свои дела не сделали бы… – Дела? Что за дела? Он весь напрягся. – Много будешь снать, не успеешь состариться, – переиначил на свой лад поговорку чародей. У поэта снова зачесалось в носу. – Апчхи! – Будь сдаров! – Чем это здесь смердит? – поинтересовался молодой человек. – Все-то ты снать хочешь, душа неуемная, – ласково пожурил его старик, впрочем, без малейшего намека на осуждение. – Травы сие, селья специальные. – Травы-отравы, – срифмовал поэт. – Верно, – легко согласился фельдмаршал. – Отравы и есть. А ты думал как людей в подчинении держать? Тех же псов? Или монашек, не согласных с действиями матушки-игуменьи? Ведь далеко не все приняли ее сторону… – Вы воздействуете на разум людей дурманом?.. – догадался Иван, и многое для него стало понятным. – Умный мальчик, – похвалил старик. – Странно, что на тебя они не действуют. А в чем тут сагвосдка, никак в толк не восьму… А чего тут думать, спрашивается? И без того понятно. Ну знамо дело, тощий ничего не видит. Он ведь не умеет глядеть по-особому. Не то что Ваня. Уже давно заметил, что в покоях, кроме них двоих, появился и третий участник беседы. Мрачной тучей прохаживающийся взад-вперед вдоль полок с банками да склянками. И злобно скалящий на них острые собачьи клыки. Время от времени он подходил к Ивану со спины и отгонял от него, словно мух, ядовитые испарения. А раз и специально в носу перышком пощекотал. Это когда молодой человек чихнул. – Спасибо тебе, Христофор-страстотерпец. – С кем это ты говоришь? – прищурился граф. – С вами, ваше высокопревосходительство! – быстро нашелся господин копиист. – А я-то думал, что с Псоглавцем… Так он что, тоже видит?!! – Вижу, вижу! – хихикнул восставший из мертвых. – С чего б тогда я тебя сюда приводить стал? Пусть бы бабы себе потешились. Поди, давненько голых мужиков-то не видели, бедолашные… Псы, конечно, не в счет. Какие из них мужики… Но мне до тебя нужда есть… Поэт сделался само внимание. – Я хочу… уйти… умереть… Разумеешь ли?.. Когда он вновь осознал себя живым, то почувствовал неимоверную радость. Сколько ж еще недоделанного, несотворенного осталось на этом свете. Однако, увидев, кому именно он обязан возвращением из инобытия, граф понял, что платить за вновь обретенную способность дышать придется непомерную цену. И впрямь, благодетель, тогда еще всего лишь российский посланник в Дании и при нижнесаксонском дворе, потребовал от него услуг определенного свойства. Больше всего его интересовали две вещи: «Книга Семизвездья», попавшая к графу из собрания патриарха Никона, а также «механическая горничная», изготовленная чародеем незадолго до смерти на потеху гостям. Для опытов возвращенному были предоставлены весьма значительные суммы и выделен целый дом в Нижней Саксонии, снабженный штатом немой прислуги. В 1741 году, во время дворцового переворота, фельдмаршал блестяще продемонстрировал первые результаты своих изысканий. Воцарение нынешней государыни произошло не без содействия его «питомцев». Покровитель был пожалован высшими должностями в державе. Другой бы на его месте успокоился. Но этому было мало: захотел добиться упрочения своего положения темными путями. Оттого и приказал чародею исполнить пару ритуалов, описанных в Книге. Как ни отговаривал граф, как ни доказывал, что это опасно, вызвавший стоял на своем. Что поделаешь, пришлось подчиниться. Поскольку весь запас чудесного зелья, поддерживавшего искру жизни в дряхлом теле фельдмаршала, хранился под неусыпным оком вельможи и выдавался исключительно с его ведома и минимальными дозами, рассчитанными всего на неделю-другую срока. Было выполнено два или три тайных ритуала, правду сказать, не из самых жутких. Но и того хватило для эманации земных и подземных сфер. Большая часть тех, кто принимал участие в обрядах, была схвачена и отправлена в Тайную канцелярию розыскных дел. Среди них и граф, коего допытывал сам Александр Иванович Шувалов… …Приап, развалившийся в кресле. И перед ним висящий на дыбе старец, вся голова которого была покрыта уродливыми шрамами. Странно, однако Ивану почудилось, что он уже где-то видел этого старца. И даже голос его – скрипучий, с иноземным акцентом, казался знакомым. – Ты что же это озоруешь? – устало вопрошало божество. Пытуемый только тряс головою: – Снать не снаю, ведать не ведаю! – А кто на прошлой неделе занимался черной ворожбой? Вот, доносят, будто ты хвастался, что спускался в подземное царство. Виделся с Прозерпиною, вопрошал у Плутона… Приап поднес к глазам какую-то бумагу. Прислуживающий ему Харон расторопно присветил ему канделябром. – Вопрошал о здоровье Ея Величества… Старик дико взвыл: – Клевета есть! – Да? Положим, что и напраслина, – как-то уж больно скоро согласился бог и почесал затылок. – А, может, ты просто запамятовал? Стар ведь, в обед сто лет стукнет. Я моложе, а и то порой забываю, что делал не то что на прошлой неделе – вчера. Освежим память кавалеру-то, а, Кутак? |