Книга Звероликий, страница 49 – Андрей Чернецов, Владимир Лещенко

Под насмешливым взором охранника было неуютно.

Скорее машинально Крис сунул руку в карман жилета и вынул… ту самую золотую визитную карточку со скандинавскими рунами.

– О‑о, прошу прощения, – склонил голову телохранитель, мгновенно ставший сама предупредительность. – Разумеется, гости госпожи Грендель имеют право ходить везде, где сочтут нужным! Хотя, признаться, я не ожидал, что у госпожи есть такие знакомые.

Лайер как бы между прочим продемонстрировал церберу жетон частного детектива.

– Да, да, разумеется, я понимаю, – многозначительно кивнул страж. – Проходите…

Собравшиеся в каюте гости не обратили на новичка никакого внимания.

Неудивительно – кроме всего прочего, они были пьяны, а многие и не только пьяны. Среди присутствующих Крис, к немалому удивлению, заметил любителя дамского пола Уркварта Клавдия. Он‑то здесь каким боком оказался?

Сыщик осмотрелся.

Собственно апартаменты актрисы поразили даже его, в общем привычного к роскоши.

Обшитые дубом стены салона, зеленое сукно столов, мягкая, тонко выделанная кожа кресел и табуретов, мрамор барной стойки (шик!). Искусные витражи на больших световых окнах в потолке с морскими сюжетами: нимфы, тритоны – и живые, и мифологические, большие хищные каракатицы. Еще бы кракена нарисовали.

Но никто не смотрел на росписи и декор – все пялились на звезду экрана.

В данный момент знаменитая актриса выбралась из бассейна с золотистым игристым вином, бутылки из‑под которого перекатывались по ковру.

Естественно, на ней не было ничего.

Имея возможность судить исключительно теоретически, Крис отдал должное фигуре скандинавской знаменитости.

Отдали и другие.

Обрюзгший усач в белом, расшитом золотом халате рухнул перед ней на колени:

– Вах, богыня, богыня!

И тут же водрузил на мокрую взлохмаченную головку Герты сверкающую бриллиантами диадему.

– Вах!

Присутствующие восторженно зааплодировали.

– Браво, ваше высочество!

И тут детектив понял, что это не кто иной, как принц Кавад.

«Какие люди, и без охраны», – только и подумал он.

– Пушистик, и ты тут! – пьяно бросила Герта, смахивая пену с плечика. – Браво! Но сейчас у меня нет времени. Мы с т‑тобой пот‑том… по… пообщаемся.

Кинодива, завернувшись в шелковый ниппонский халат, исчезла за дверью будуара.

За ней устремился принц.

Часть гостей ретировалась.

Кое‑кто в полном бесчувствии валялся на мраморном полу, иногда в опасной близости от бассейна.

Крис пребывал в некоторой задумчивости.

Что она имела в виду? Возможно ли, чтобы серьезно собиралась с ним… э‑э… Нет, неужели у нее и в самом деле такие намерения?! Должны же быть пределы всему, тем более если их ставит сама природа и Творец!

Но тут кто‑то осторожно тронул его за плечо.

Обернувшись, Крис увидел рыжебородого Финнея Ормуса.

– Господин Лайер? – Второй помощник капитана был сконфужен и обеспокоен. – Возможно, я нарушу ваши планы, но… Прошу вас следовать за мной.

«Всех охватило какое‑то возбуждение и восторг. Наш стремительный „Орел Камбиза“ кружил над городом, то спускаясь вниз, так что хорошо были видны строения вражеского города и порта, то взвиваясь ввысь, в синеву неба.

Раскачивающаяся внизу панорама менялась в зависимости от высоты, на которой мы находились. Иногда спускались так низко, что легко различали окна, двери, вывески и даже людей, собравшихся толпой на улицах и высыпавших на крыши.

Жители этого городка не могли поверить, что в глубоком тылу их армии появились доблестные персидские воздушные богатыри‑пехлеваны.

По моему приказу отряд из пятнадцати кораблей направился к восточной окраине, чтобы атаковать с воздуха порт и склады и разрушить железнодорожную станцию.

В то время как я, командовавший 2‑й воздушной флотилией Персидского царства, во главе основных сил продолжал крейсировать над Дербентом, в центре города наше внимание привлекла городская ратуша с развевающимся вражеским знаменем с соколом, которое все мы успели дружно возненавидеть.

Капитан Спитамен снизился, чтобы зацепить флаг „кошкой“ и сорвать его. Но в этот момент из верхнего окна соседнего дома раздались винтовочные выстрелы и пулеметные очереди. Пули прошили стенки баллона, поразив обоих пулеметчиков и самого отважного капитана и одновременно пробив топливные баки. После этого мы были вынуждены пришвартоваться к поврежденному аппарату и эвакуировать оставшийся экипаж – начался пожар.

Тем временем вернулся посланный мной к железной дороге воздушный отряд, таща на буксире несколько поврежденных судов. Как выяснилось, из‑за сильного огня с земли прицельное бомбометание не удалось.

Тогда мы предприняли попытку атаковать порт, но и тут нас ждала неудача. Пока под порывами налетающего шквала мы маневрировали, жители успели прийти в себя. Множество людей в бурках и папахах, высыпавших на улицу, зарядили принесенным порохом старые чугунные мортиры и принялись осыпать нас картечью. В бинокль хорошо было видно, как они грозно потрясают кинжалами и шашками и делают неприличные жесты в сторону воинов шахиншаха.

Будь у меня побольше бомб, я бы приказал атаковать толпу, но, к сожалению, боеприпасов было взято в обрез, и все они предназначались для уничтожения тыловых складов русской армии, отражающей натиск наших отважных воинов в районе Кавказа.

Несколько моих подчиненных, горя справедливым гневом, направили свои дирижабли на эти толпы. Увы, Ахурамазда отвернулся от них. Подожженный вражескими выстрелами, упал в море „Дарий Двадцатый“, а „Бешеный слон“, хотя и сбросил бомбы на оскорблявших царя царей нечестивцев, из‑за пробитой обшивки опустился на землю. После чего на „Бешеного слона“ напала вооруженная толпа этих ужасных kosakov и после отчаянной, беспорядочной схватки перебила всю его команду. До сих пор я с ужасом вспоминаю их яростные лица и развевающиеся чубы на бритых головах.

После этого мы были вынуждены отступить.

Погода сильно изменилась к худшему, и действия наших воздушных кораблей были затруднены тем, что им приходилось лететь против ветра. К тому же приближалась гроза, и чтобы избежать удара молнии, оставшимся воздушным судам пришлось спешно подняться выше туч, сбросив не только балласт и бомбы, но и оружие, и даже, увы и увы, тела погибших героев.

К вечеру погода стала портиться: по небу быстро бежали тучи, сгущаясь прямо на глазах; ветер усилился и перешел в самый настоящий шторм. Порывы ураганного ветра швыряли нас из стороны в сторону, и двигатели работали на пределе.