Книга Дневная битва, страница 55 – Питер Бретт

Девушки уже окружили Мелан, ее лицо сияло в меточном свете. Она подняла повыше кости и наслаждалась возгласами восхищения и зависти. Завидя Инэверу, послала ей холодную победную улыбку.

Инэвера улыбнулась в ответ и вежливо поклонилась.

Они собрались в учебной комнате. Мелан преклонила колени, най’дама’тинг образовали за нею полукруг. Вскоре в помещение потянулись и дама’тинг, образовали внешнее кольцо. Пришли почти все невесты из племени. Кеневах прибыла последней, шагнула в центр и опустилась на колени к внучке лицом. С непроницаемым видом она достала древнюю, затертую колоду карт, перетасовала. Тишину нарушал только шорох.

Дамаджи’тинг положила между собой и Мелан три карты рубашкой вверх. Подала Мелан нож, и та полоснула себя по руке, излила кровь на кости. Метки слабо засветились.

Кеневах указала на первую карту. Мелан трясла костями, пока те не вспыхнули ярким огнем; тогда она метнула их на пол, рассыпала, как учили. Инэвера напряженно всмотрелась, но обзор был доступен только Мелан и Кеневах.

– Семерка копий, – объявила Мелан чуть погодя.

Кеневах указала на следующую карту, и Мелан метнула вновь.

– Дамаджи черепов.

И в третий раз.

– Тройка щитов.

Кеневах кивнула, так и не дрогнув лицом.

– Сегодня одна невеста сообщила мне, что носит под сердцем дочь. Кто это?

Мелан снова бросила кости. На этот раз она дольше изучала расклад. Затем посмотрела на собравшихся дама’тинг и уронила каплю пота со лба.

– Дама’тинг Элан, – выдохнула наконец, назвав младшую невесту, которой предстояло родить наследницу.

Ни слова не говоря, Кеневах перевернула первую карту. Най’дама’тинг ахнули при виде семерки копий. У Инэверы сжалось сердце.

Вторая карта – Дамаджи черепов. Сердце Инэверы было готово выпрыгнуть из груди.

Кеневах перевернула третью, и раздался дружный судорожный вздох. Это оказалась дамаджи’тинг воды.

Кеневах с силой ударила Мелан по лицу:

– Здесь нет беременных невест, глупая девка! – Она выхватила у Мелан кости, подняла к свету и присмотрелась. – Халтура! Расточительство! Для освещения сойдут, но больше ни на что не годны! Деревянные кости, которые ты вырезала, когда едва надела бидо, и то были лучше! Где восьмигранник?

Мелан утратила центр, на лице застыла маска ужаса. Внучка Кеневах молча достала из мешочка с хора восьмигранную кость и протянула ее дамаджи’тинг.

Инэвера даже со своего места увидела, что это корявое безобразие.

Кеневах сунула кости Мелан под нос:

– Каждая из них – год твоей жизни. Их покажут солнцу а ты вернешься к слоновой кости. Когда изготовишь три безупречных набора – возвратишься в Палату Теней и станешь вырезать по хора в год, пока не изготовишь все заново. Каждую кость изучат перед тем, как выдать материал для следующей, и помоги тебе Эверам, если найдется хоть малейший изъян.

Мелан выпучила глаза, и потрясение исчезло с лица под грузом осознанной участи и стыда. Инэвера глубоко вздохнула, обрела свой центр и подавила улыбку, которая грозила растянуть губы.

Кеневах швырнула кости в руки Мелан и указала на выход. Мелан уже рыдала не таясь, но встала и потерянно вышла. Асави горестно вскрикнула и бросилась следом, но Кева схватила ее за руку и грубо дернула назад.

Снаружи ждали младшие най’дама’тинг. Они задохнулись при виде плачущей Мелан и мигом построились. Процессию замкнули Кеневах с невестами и обрученными.

Они дошли до самой высокой башни дворца дама’тинг. Мелан поднималась недостаточно быстро, и Кеневах с удивительной силой толкнула ее. Девушка не раз падала, и Кеневах пинала внучку, пока она не вставала и не возобновляла подъем по винтовой лестнице. Наконец она вышла на высокий балкон, откуда открылся вид на Копье Пустыни.

– Вытяни руку, – приказала Кеневах, и Мелан повиновалась.

Остальные столпились кто на балконе сзади, кто в верхней палате башни. Пальцы девушки крепко сжимали драгоценные кости – итог труда, на который ушла половина жизни.

– Разожми, – велела Кеневах.

Час был поздний, и солнце клонилось к закату, но все еще заливало балкон ярким светом Эверама. Мелан со всхлипом подчинилась, разжала пальцы и позволила солнечным лучам ударить в кости.

Результат не заставил ждать. Кости сверкнули, занялись огнем и разгорелись добела. Мелан пронзительно крикнула.

В мгновение ока все закончилось. Рука Мелан дымилась, а кожа почернела там, где не расплавилась. Пальцы склеились со второго по четвертый, и Инэвера увидела обугленные костные вкрапления.

Кеневах обратилась к Кеве:

– Обработай и перевяжи ей руку, но без магии. Пусть носит знак своего провала, он будет напоминанием ей… – она повернулась, и ее взгляд упал на другую обрученную, – и остальным.

Все най’дама’тинг, кроме Инэверы, ахнули и попятились.

После краха Мелан Инэвера выкинула из головы дрязги най’дама’тинг и сосредоточилась на учебе. Она преуспевала, познавала травы и магию хора, давала уроки шарусака и постельных плясок, преподавала азы маленьким девочкам, которые приступали к подготовке в возрасте пяти лет.

В очередное солнцестояние она снова увидела Соли и подмигнула в ответ, он довольно сощурился. Воспоминание об этом она лелеяла полгода.

Через год Мелан изготовила три набора кубиков из слоновой кости и вернулась в Палату Теней. Кева искусно залечила ей руку, но кисть осталась искалеченной и потеряла былую ловкость. Мелан отрастила длинные острые ногти, чем придала ей сходство с когтистым отростком алагай. Най’дама’тинг приходили в ужас как от вида самой Мелан, так и от осознания риска, которому подвергались все, кто вожделел белое покрывало.

Но если прочие девушки страшились Мелан и ее клешни, Инэвера считала и то и другое пшиком – кучей верблюжьего навоза, которую она уже обогнула. Не отвлекаясь ни на что, она медленно и методично работала над костями. Тот факт, что она трудилась в кромешной тьме, просочился сквозь стены Палаты Теней и пошел гулять в массы; о ее работе шептались за едой и в коридорах. Прошел слух, что так не делала ни одна дама’тинг, даже Кеневах. Многие в этом узрели знак, что Инэвера и впрямь избрана Эверамом и должна сменить стареющую дамаджи’тинг.

Но разговоры – лишь ветер, Инэвера игнорировала их, блюдя свой центр. Труд в темноте пройдет впустую, если она станет самоуверенной, как некогда Мелан.

– Я обездолила его жен, – призналась однажды вечером дама’тинг Элан, когда Инэвера подавала ей чай.

В то самое утро Элан умыкнула красавца-кай’шарума, чтобы благословить себя дочерью.

От каждой дама’тинг ждали как минимум одной наследницы. Отцов тщательно отбирали – исходя из их ума и силы, выбор и время определялись костями. Когда дама’тинг находила мужчину, за ним посылали паланкин и доставляли в сокровенный дом наслаждений, который невесты держали за пределами священного дворца, куда не проникал ни один мужчина с целыми ядрами.