Онлайн книга «Дневная битва»
|
По утрам Аманвах и Сиквах обучали его шарусаку, а Энкидо с каменным лицом наблюдал. Все это больше напоминало забаву, но довольно приятную. Лиша рассказала о смертельных ударах, которыми владела Инэвера, и легкости, с которой эта женщина едва не задушила ее. Жены подобному не учили. Рожер добился небольшого успеха, но его не хватало, чтобы перейти хоть к чему-нибудь посложнее. – Прежде чем танцевать, надо научиться ходить, – пояснила Аманвах. Караван покинул зону влияния красийцев и ускорил ход. Однажды на них напали – с десяток конных разбойников с копьями и короткими луками ударили быстро, а второй отряд атаковал обоз. Шарумы не подвели. Убили четверых и ранили еще нескольких до того, как нападавшие сломались и обратились в бегство. Больше караван не трогали. Когда до Лощины Избавителя осталось меньше недели пути, на душе у всех полегчало, ибо местные травницы, знакомые с Лишей, встречались все чаще. С иными она годами переписывалась, но ни разу не виделась. В деревне Нортфорк к ней и вовсе бросились со слезными объятиями, но Рожер испытывал только растущее напряжение. Местное население почувствовало себя в большей безопасности от шарумов и осмелело. Вечером в пивной, когда он допел «Песнь о Лунном Ущербе», ему вежливо похлопали, но затем раздался голос трактирщика: «Эй, сыграй-ка нам „Битву за Лесорубову Лощину“!» Его подбодрили дружным ревом, гиканьем и топаньем. Рожер подавил порыв нахмуриться и испортить маску жонглера. Два месяца назад он исполнял эту песню с каждой крыши и дорого продал ее гильдии. Он посмотрел на Аманвах. – Сыграй, муж мой, если желаешь, – отозвалась она. – Мы с Сиквах вернемся за стол. И сочтем за честь услышать песню о ночном героизме нашего нового племени. Они плавно оперлись на пятки и встали. Рожеру захотелось расцеловать их прилюдно, но для красийских женщин – кроме, пожалуй, самой Дамаджах – это чересчур, пускай они и немного привыкли к обычаям северян. «Нашего нового племени». Рожер сжал зубы. Понимают ли они, о чем просят? Он был не настолько глуп, чтобы исполнять «Битву за Лесорубову Лощину» в Даре Эверама, – это граничило с богохульством. Но Дар Эверама позади. Они в Лактонском краю среди тесийцев, и те имели право узнать об укреплении мощи их северных братьев и собственном спасителе, вокруг которого пора сплотиться. В то, что Арлен Тюк – Избавитель, Рожер верил не больше, чем в отношении Ахмана Джардира, но, если народу нужен герой, чтобы усилиться в ночи и обрести будущее, Рожер предпочтет Меченого, а не шар’дама ка и не станет всю жизнь лгать и скрывать этот факт от жен. Почему не открыться сейчас? Он медленно заиграл. И едва попал под власть музыки, страх и тревога улетучились, словно прах демонов на утреннем ветерке. Рожер очень гордился этой песней, когда написал, и сейчас, как только пальцы извлекли из скрипки знакомые ноты, понял, что продолжает гордиться. Возможно, «Битва за Лесорубову Лощину» не обладала мощным зарядом «Песни о Лунном Ущербе», однако ночами он превращал ее в защитный кокон, усмирял подземников и властвовал над сердцами всего честного народа. Она успела широко разойтись и, видимо, переживет его, сохранится в веках как древняя сага. Он впал в забытье, которое всегда навевала музыка, изгнал из головы жен, шарумов, Лишу и посетителей. Обретя готовность – запел. Он сохранил песню простой не только чтобы сельский люд мог прихлопывать и подтягивать, но и для собственной выгоды. Голос Рожера не шел ни в какое сравнение с голосами как Аманвах и Сиквах, так и его прославленного мастера, Аррика Сладкоголосого. Аррик даже в подпитии, когда публика потешалась и называла его «Кислоголосым», а сам он забывал слова, обладал недоступными Рожеру вокальными способностями. Но Рожер учился у лучших и, хоть ему не хватало ни таланта, ни легких, прилично передавал мотив, а голос его был чист и высок. Поразил Лощину мор, Полон лазарет, Бруне-травнице конец, Ученицы нет. И никто не скрылся, Страха нет в помине. Берегитесь, демоны! Меченый в Лощине! Лиша в Энджирсе, и вот Ей дурные вести: Бруне крышка, батька хвор, Нет ее на месте! И никто не скрылся, Страха нет в помине. Берегитесь, демоны! Меченый в Лощине! Вот она спешит в ночи, Лишь жонглер при ней. От бандитов не уйти И от выползней. И никто не скрылся, Страха нет в помине. Берегитесь, демоны! Меченый в Лощине! Вдруг навстречу – человек, Весь в татуировках, Режет тварей без ножа С колдовской сноровкой! И никто не скрылся, Страха нет в помине. Берегитесь, демоны! Меченый в Лощине! Их в Лощине ждет беда: Метки покорежены, Кто-то сгинул навсегда, Кто-то изнеможенный. И никто не скрылся, Страха нет в помине. Берегитесь, демоны! Меченый в Лощине! Меченый не дрогнул, Всех позвал на бой: «Все увидят солнце, Кто пойдет за мной!» И никто не скрылся, Страха нет в помине. Берегитесь, демоны! Меченый в Лощине! Все взялись за топоры, Нет пощады никому! Лиша лечит раны их В Праведном дому. И никто не скрылся, Страха нет в помине. Берегитесь, демоны! Меченый в Лощине! Жены, дети спасены, Ночка – жуть маревникова! Поле боя нарекли Кладбищем Подземников. И никто не скрылся, Страха нет в помине. Берегитесь, демоны! Меченый в Лощине! Демоны трепещут. В чем бойцов секрет? «Все мы – Избавители!» — Будет дан ответ. И никто не скрылся, Страха нет в помине. Берегитесь, демоны! Меченый в Лощине! – Настоящий Избавитель! – крикнул кто-то в толпе, его поддержали дружным ревом. Громыхнул опрокинутый стул. Рожер открыл глаза и увидел, что на него несется рассвирепевший Каваль. Гаред вскочил и бросился наперерез. Великан-лесоруб был на восемь дюймов выше и на сотню фунтов тяжелее. Он сграбастал Каваля, и секунду казалось, что победил, но наставник вывернул его здоровую, как бревно, ручищу, и Гаред взвыл от боли, а в следующий миг полетел через зал. Каваль забыл о нем и с удвоенной скоростью рванул к Рожеру. |