Книга Кровь, огонь, серебро..., страница 71 – Владимир Лещенко

Стояли перед посланником Конклава Джахан-Анастасия и Сергей, и слез не было на их бледных лицах – лишь скорбная решимость. Некогда было плакать – им предстояло стать первыми бойцами обновленной Московской епархии Священной Дружины.

Матерясь, в очередной раз оттирал уже неоднократно вымытый линолеум капитан Пеплов. Квартиру он собирался продать, ибо запах тухлятины, несмотря на всю химическую дрянь, использованную за последние дни, по-прежнему преследовал его.

Опять рыскал по Москве Шерхан, исполняя приказы уже мертвых хозяев.

Исходили злобой в тайных убежищах последние московские Неспящие, проклиная Вирма.

Но, так или иначе, эта страница была перевернута всемогущей судьбой.

И никто не знал, как много зависит сейчас от маленькой группки людей и гару, и примкнувшего к ним вампира. В жизни их города. Их страны. Их мира… Ничего еще не было решено, но неумолимые силы Судьбы уже пришли в движение.

…Над городом пролился теплый дождь. Струи его, подсвеченные восходом солнца, смыли с улиц последние следы крови и пепла – следы войны, незамеченной большинством горожан. Потом подул ветер, и небо над столицей засияло чистой ясной синевой, словно даруя надежду…

Инферно. Дворец правителя

Тайдор и Сахина не поднимали глаз на Властелина, как того требовал этикет.

Правда, полированный гранит Зала Силы отражал силуэт Черного Трона и такое же черное марево над ним – но даже от этого отражения оба демона старательно отводили взор.

Угольно-черная кожа гиганта Тайдора сверкала в огнях зала, а сложенные крылья казались двумя сгустками мрака. Белокожая Сахина, небольшая и изящная, скромная демоница девятого ранга, крыльев не имела и по виду ничем не отличалась от обнаженной юной девушки.

Слова Господина Инферно падали, как камни:

– Набур, ваша предшественница на этом пути, сестра твоя, Сахина, не предусмотрела всего людского коварства, и была сражена ударом оружия, которое мы считали забытым. Один из наших древних врагов подло обманул ее, связав клятвой, и использовал в сражении с ему подобными тварями, все жизни которых не стоят капли ее чистой огненной крови. Месть за нее – дело чести для нашего великого народа. Но даже и эту месть нужно будет отложить, дабы закончить то, что задумала и начала делать отважная Набур. Итак, внемлите и запоминайте…

Когда хозяин Инферно закончил наставления, демоны, не поднимая взора, в один голос ответили:

– Мы исполним повеление, Государь! – И звонкий голос Сахины звучал так же грозно и твердо, как могучий рык Тайдора.

– Ступайте, я благословляю вас!

Москва

Грузный человек в старомодном длинном парусиновом плаще, чуть не подметающем полами тротуар, шел по московской улице.

Откинутый капюшон давал всем возможность рассмотреть его лицо, хотя вряд ли кто-то испытал от его созерцания большое удовольствие.

Оно было мертвенно-серым, изрытым шрамами от старых язв, с тонкими бескровными губами, так не вязавшимися с тяжелыми грубыми скулами и нависшими надбровными дугами.

И даже чистая зелень глаз смотрелась как-то нехорошо на этой маске смерти.

А шесть шрамов на обвисшей складками бурой шее, тонких, извилистых, длинных, как от удара когтями, могли сказать знающему, с чем этот человек встречался в своей жизни. Точно так же, как старые следы от цепей на запястьях и выжженное между лопаток клеймо раба некоего царства, которого никогда не было на этой Земле.

Он шел, смотрел в синее небо и думал.

Итак, этот этап великой игры почти целиком за ним и за теми, кому он служит.

Вампиры почти разгромлены, и им не до всяких пророчеств. Священная Дружина практически сметена – руками все тех же вампиров. Даже некстати влезшие в драку демоны тоже остались с носом.

Но было кое-что, почти обесценивающее все эти победы и ставящее под угрозу и этот мир, и множество других.

Ведь все строилось на том, что у Старых Хозяев не будет тут, в этом мире, никого, кроме слуг-людей. И вот теперь они своими руками подарили победу не кому-нибудь, а их аватаре.

Ситуация становилась опасной. И идущий сейчас по Москве человек очень хорошо понимал – насколько опасной. И не знал, что с этим делать. Пока не знал…

Погруженный в размышления, он не заметил, как плащ зацепился за ветку куста и из кармана выпала пачка долларов, так и забытая там со времен последней встречи с магистром Ночного Народа Дмитрием Бобровым.

Повелитель Стай

Он шел куда-то по длинному зеркальному коридору то прямому, как рыцарское копье, то прихотливо извивающемуся, то вдруг сворачивающему под невероятным углом, и идущим с наклоном то вверх, то вниз. Ни ламп, ни окон – но в коридоре почему-то было светло.

Иногда стены отражали его так явственно, что видно было, как справа и слева шагают по бесконечным светлым тоннелям его бесконечные двойники. Иногда прозрачность стекла сменялась черным полированным нефритом (в природе не существующим), и тогда казалось, что рядом с ним шествуют призраки. Черный камень, в свою очередь, сменяло древнее серебро – и лишь подойдя вплотную и прижав лоб к ледяному металлу, можно было разглядеть свое отражение.

Время от времени сплошную стену сменяли ряды зеркальных панелей – то в тяжелых золотых рамах, усеянных грубо отшлифованными самоцветами, то в оправах из литого стекла с узорами, наводящими на мысль, что наносили их не совсем человеческие руки, а иногда и просто замурованные в древний камень стен.

В некоторых зеркалах Градов не отражался, а были и такие, в которых его облик очень отличался от реального.

Это был человек в разнообразных мундирах – чаще всего в лазоревом с золотыми аксельбантами и выложенными бриллиантами маленькими звездочками на узких погонах (количество звездочек то увеличивалось, то уменьшалось), а на поясе то появлялся, то пропадал меч или шпага, иногда соседствуя с пистолетом, вид которого заставлял вспомнить киношные бластеры.

Это был элегантный господин в белоснежном смокинге с яркой розой в петлице.

Это был хмурый и сосредоточенный тип в высоком колпаке и расшитом звездами плаще, опиравшийся на посох с сияющим набалдашником.

Это был благообразный священнослужитель в одеждах неведомого культа.

Это был некто, облаченный в пышную и цветастую одежду, словно скопированную с парадных портретов придворных эпохи Возрождения. Иные были людьми в годах, иные юнцами, бритые головы соседствовали с сильно поседевшими шевелюрами, но всегда черты были узнаваемы.

Но все это Андрей видел лишь краем глаза. Стоило ему повернуться, как на него смотрел Андрей Градов собственной персоной, в спортивных штанах и футболке – рядовой москвич начала ХХI века.

Потом Андрею начали попадаться двери: одни почти неотличимые от зеркал, другие нарочито выделяющиеся среди блеска отражений.