Онлайн книга «Корона бургундов»
|
Повернув голову, пленник припал глазом к щелке. Насколько он успел заметить, амбар располагался на заднем дворе обширной усадьбы, на редкость неопрятном и захламленном. Обломки веток, старые грабли, жнейка без обоих колес и оглобель, какие-то тряпки. Видать, усадьба когда-то принадлежала врагам Торисмунда, была у них отобрана и ныне пустовала… или не пустовала, а просто у нового хозяина пока до нее руки не доходили. Интересно, кто сейчас сторожит? Неужто снова Амбрионикс? Не, не может быть – когда же он спит-то? – Э-эй! – негромко позвал узник. – Кто здесь есть-то? Отозвались сразу: – Чего тебе, гуннская собака? – Попить бы. – Тебе ж только что давали воды! – Вода не вино, много не выпьешь! – Неплохо сказал, собака! – с улицы послышался смех. – Еще чего скажешь? Конечно же торчать здесь, на заднем дворе, любому покажется скучным. Что тут делать-то? Разве что спать… или вот, поболтать с пленником. Просто так, от скуки. Тем более, что дневной страж, в отличие от ночного, похоже, не имел никаких особых причин ненавидеть гуннов, сиречь – и узника тоже. – Не знаю даже, чего тебе и сказать, – задумчиво протянул Рад. Потом немного помолчал и спросил: – А когда меня на допрос поведут? И поведут ли вообще? – На черта ты им сдался – допрашивать! – ошарашил ответом страж. – Где гуннское войско – и без тебя известно. Большое – не спрячешь. – Чего ж тогда меня тут держат? – Не знаю. У графа спроси. Если он тебе, конечно, скажет. Стражник снова захохотал, как видно, ему показалась весьма забавной собственная шутка. Голос молодой, веселый. Говорит по-латыни, но это та самая «галльская латынь», что у римлян вызывает лишь зубовный скрежет. – Говоришь, спросить у графа? – Радомир нарочно произнес эту фразу по-готски, и часовой отозвался не сразу. Опять же – на испорченной галльским диалектом латыни: – Спроси, спроси. Судя по всему, этот парень понимал германскую речь, но разговаривать предпочитал по-своему. Значит, не германец, не из Торисмундова воинства. Местный. Скорее всего – зависимый человек Вириния, может быть даже – раб. Хотя нет – рабу вряд ли доверили бы охранять пленника. – Слышь, а ты что тут сидишь-то? – Тебя стерегу! Непонятливый ты, словно осел. И снова хохот. Да-а, парнишка веселый. – Скучно тут. – Ого! Надо же! Тебе тоже скучно? Погоди-и-и, скоро повеселишься. Упаси Господь от такого веселья. – Упаси Господь! – эхом повторил узник. – Хо? – тотчас же изумился стражник. – Ты христианин, что ли? – Христианин. А ты как думал? – А гунны – язычники. Хотя ты не гунн, а гот. Еретик-арианин! Хуже язычника, тьфу! Гореть тебе в аду, парень. – Ладно ругаться-то, – примирительно заметил Рад. – Может, я никакой не арианин, а такой же добрый кафолик, как и ты! – Иди ты! – часовой явно не поверил, но, заинтересовавшись, наконец-то явил себя – уселся на корточки перед воротами амбара. – А ну-ка скажи, кто сейчас папа? Во, вопрос! Радомир и не знал. Нет, Бенедикта помнил, и Иоанна Павла Второго, а вот нынешнего… увы… Впрочем, кое-что припоминал… так, смутненько… Лев, что ли? – Лев! – пленник выпалил наугад. И – попал! – Ишь ты! Ну, это и еретик может знать. А ну-ка, молитву какую-нибудь прочти! – Молитву? Гм… сейчас… вот… патер ностер… патер ностер… премиум… Черт! – Нерадивый ты христианин, я смотрю. Нечистого рядом со Христом поминаешь! – Ла-адно, – протянул узник, пытливо вглядываясь в своего караульщика. Как и предполагал хевдинг, на гота тот походил мало – на вид лет пятнадцать, юное курносое лицо с рыжими непослушными вихрами, короткая туника, браки, куцый дешевый плащик, из оружия – короткое копьецо, небрежно прислоненное к жнейке, можно даже сказать – брошенное. Глаза – большие, светло-синие, и в них – ну такое любопытство! Такое желание поболтать – все равно, о чем. Родион такую породу людей знал, встречал когда-то довольно часто, особенно почему то среди таксистов, такие типы попадались – секунды молча посидеть не могли, все ля-ля-ля-три-рубля… На все темы сразу. Вот и парень этот явно был из таких – Рад просек сразу и уже не намерен был отступать. – Слушай, умеешь в города играть? – Это как – в города? – заинтересованно моргнул стражник. – А так: я называю город, а ты другой – на ту букву, с которой тот, что я назвал, закончится. Ну, например, я говорю – Генабум. Ты теперь – на «М». – Медиолан! – часовой врубился в игру сразу, даже уточнил. – Тот самый, который твои соплеменники-гунны недавно разграбили. – А разве есть другой? – Есть. В землях сантонов. – Сантоны… это кто? – Народ такой, племя. Наше, галльское. Не много же ты, я смотрю, знаешь, гуннский гот! Во, наградил прозвищем! Из категории «нарочно не придумаешь». Гуннский гот! Ну, уже хорошо, что не «собака». – Ладно, Медиолан, говоришь… На «Нэ»… Гм… Новгород! – Чего-чего? Нет такого города, врешь! – Тогда Нарбон-Марциус! – Угу… Немусус! Что замолк? Больше городов не знаешь? Ага, проиграл! – На просто так неинтересно играть. – Вот еще! А у тебя что, серебришко имеется? – Здесь – нет. – Знамо, что нет. На щелбаны предлагаешь? Ага, хитрый какой, так я тебя отсюда и выпустил. Не убедишь, не думай, тут такой засовище – целая балка! И тараном не вышибешь. – Давай по новой играть. А кто проиграет – про того обидные слова написать. Ну, про меня или про тебя. На ограде, со стороны улицы, чтоб издалека видели… чтоб обидней было! – Ха! Так я и так про тебя все что угодно могу написать! – Так нечестно будет. Да и имени ты моего не знаешь. – А ты скажешь? – Скажу. Только… ты писать-то умеешь? Парень аж подскочил от вспыхнувшей вдруг в глазах обиды: – Да я, если хочешь знать, в господской лавке, приказчиком… – Понял, понял, понял. Извини. Ну, что, начали? – Теперь моя очередь – Юлиобона! – Августодурум. – Медиолан. – Так Медиолан был уже! – Он в прошлой игре был. – А что это ты тут делаешь? – это спросил незаметно подошедший к горе-часовому сзади парнишка, тот самый, маленький, светленький, который – в числе прочих своих сотоварищей – и заманил глупого хевдинга в ловушку. |