Книга По ее следам, страница 68 – Т. Р. Ричмонд

– Уходи. Если уйдешь прямо сейчас, я смогу убедить себя в том, что это просто совпадение.

– Нет. Я заглянул к тебе на твиттер.

– Ты следил за мной?

– Старики, разменявшие седьмой десяток, тоже умеют пользоваться Интернетом.

– Это я уже заметила. Ты написал письмо маме! Какого черта…

– Вернемся к две тысячи четвертому. Выслушай.

– Ты просто решил плюнуть мне в лицо!

Но это была лишь бравада. Я сам поступаю так же. Твержу, как мантру, что не боюсь смерти. И чувствую себя загнанным в угол.

– Я в огромном долгу перед тобой. За молчание. Если бы ты рассказала о случившемся, моя жизнь сложилась бы совсем иначе.

– Об этом я думала в последнюю очередь. Много возомнил о себе, старый дурак! Я молчала, потому что не понимала, в чем дело. Боялась что-нибудь предпринять. Если бы ты попытался отколоть такое теперь, я бы тут же выдала тебя с потрохами.

Никакой лжи, Ларри, мы клялись друг другу, но я никогда не рассказывал тебе о том, что случилось ночью в 2004-м. Антропологическое сообщество было взбудоражено последней находкой – ископаемые останки в Индонезии, Homo floresiensis. На вечеринке все только об этом и говорили: двенадцать тысяч лет назад по земле ходили похожие на хоббитов люди, скелет как у Homo erectus, а тело и мозг – совсем маленькие. Я никогда не рассказывал тебе, как Алиса упала мне на руки за плотно закрытыми дверями моего кабинета.

– Ты едва держишься на ногах, – сказал я.

Она задрожала и посмотрела на меня с ужасом.

Да, я запер дверь, хотя и не замышлял ничего дурного: Алиса уже успела выставить себя на посмешище на глазах у всей кафедры, и мне не хотелось, чтобы ее снова увидели в таком состоянии. И все же факт остается фактом. Ни один студент, независимо от пола, не должен находиться наедине с преподавателем, пребывая в крайней стадии опьянения. Тем более всю ночь. Даже если закрыть глаза на наши отношения с Лиз, я совершал крайне серьезное нарушение правил.

– Я уложил тебя спать, – сказал я. Она не расслышала, и я повторил громче. Господи, какая нелепость, с таким же успехом можно было заявить, что я живу на Луне.

Она попыталась отвернуться, но ничего не смогла с собой поделать.

– Как?

– Пришлось слегка с тобой побороться.

– Когда я проснулась, я… На мне не было одежды.

– Алиса, ты облилась вином. Блузка промокла насквозь, спать в ней было невозможно.

– И ты ее снял?

– Я помог тебе раздеться.

Ее передернуло. Алиса с тоской смотрела мне через плечо на буйную толпу субботних гуляк. «Милая моя, тебе сейчас хочется оказаться среди них, – подумал я. – Окунуться в простую и радостную жизнь».

– Хотел, чтоб тебе было удобно, – сказал я. – Обыкновенная забота.

– Позвал бы кого-нибудь из женщин.

– Ты права, именно так мне и следовало поступить. Отношения между студентом и преподавателем строятся на доверии, и я его предал.

Поверь мне, Ларри, я ничего не планировал. Не ожидал, что увижу бледное стройное тело с темной впадинкой пупка, броское ярко-лиловое белье.

Надо было уходить прочь из этого паба, но тогда я потерял бы единственный шанс, так ни в чем и не объяснившись. Мне не хотелось оставлять за спиной неотвеченные вопросы.

– С юбкой было то же самое. Ты дергала подол, жаловалась, что не сможешь уснуть в ней. Я помог ее снять.

– Старая мразь, тебе не место в университете.

Я пришел с миром, однако все катилось под откос; ее безудержный гнев сметал мои тщательно сформулированные реплики.

– Был нарушен кодекс профессионального поведения. Я поступил неэтично.

– Надо было сдать тебя в полицию. Обратиться в суд.

– На каком основании? Поступок был безответственным и аморальным, но я не совершал никаких правонарушений.

Ларри, я не искал этого! Ни сладкого дыхания мне в лицо, ни безвольного тела, прислонившегося к моей груди. Отойдя в сторону, я отстраненно разглядывал эту прекрасную копию Лиз, простертую передо мной на диване.

– Ты просто гадок. Заправский педофил.

– Я не потерплю таких обвинений. – Правый глаз начал дергаться, пульсировала венка на виске. Меня трудно вывести из себя, Ларри, – за последние двадцать лет такое случалось всего три-четыре раза, – но если уж я взрываюсь, то лучше держаться подальше. Как-то раз после очередного визита в больницу мы с Флисс отправились в парк – «выпустить пар», как выразилась жена, потому что новости были не самые радостные, – и я лупил кулаками скамейку, пока не разодрал костяшки в кровавое месиво. Самое странное, я почти не помню тот день. Просто изгнал своих демонов и забыл о случившемся. У памяти – и человеческого мозга в целом – есть удивительное свойство вытеснять самое плохое, будто срабатывает сложный механизм самозащиты.

– Я присматривал за тобой, заботился.

Алиса мгновенно отключилась, и я укрыл ее своим свитером. В ответ донеслось только тихое попискивание – беспомощный слепой котенок, мышка-малютка. Тогда я включил радио и склонился над ней, чтобы внимательно и неторопливо рассмотреть, как мне давно хотелось: черные завитки волос на шее, крошечная родинка на виске, нежный пушок на щеках.

– Сидел рядом, пока ты спала.

Всю ночь не отходил от хрупкой фигурки, ничего не соображая, держал за руку и слушал, как вяз мягко постукивает ветвями в окно. Я и вправду думал о сексе, еще как думал: такая, в сущности, нелепость, если разобраться, но при этом рушит семьи. Два чужака прижимаются друг к другу и движутся в такт, мокрое по мокрому. Вот и весь сказ.

– Ты мог сделать со мной что угодно, – сказала она.

– Алиса, это просто гнусно.

– Опять вранье?

– Нет.

Она поискала взглядом подруг. Одиночество – вот что нас объединяло в ту минуту.

– Не поверишь, я столько раз хотела припереть тебя к стенке! И все время трусила.

– А я всегда питал к тебе слабость. Юная первокурсница, которую хотелось беречь и защищать. Ты так похожа на мать.

– Я читала твое письмо. «Джем» – это ласковое прозвище, да? Думать про вас двоих не могу, дурно становится.

– Бог с тобой, Алиса. Мы ведь тоже были молодыми.

– Ты в подметки не годишься моему отцу.

– Не сомневаюсь. – Она неслась напролом, но я пришел сюда с миром и не собирался отступать. – Дело в том, что я проявлял свою заботу и расположение весьма необычным образом, как в ту ночь после вечеринки. Ты наверняка помнишь анонимную записку, которую тебе подкинули во время первой недели учебы. Боюсь, это тоже от меня.

– Ах ты сволочь!

Ларри, я промокал ей лоб носовым платком, поил водой, даже придержал волосы, когда ее стошнило. Меня клонило в сон, но я не сдавался – Алиса ведь могла просто захлебнуться в собственной рвоте; а на заднем плане монотонно бормотало радио: про переработку отходов, про лисиц, расплодившихся в городе, бесконечные вопросы от слушателей. Постепенно сквозь жалюзи начал пробиваться утренний свет, мне на глаза попалась ее выцветшая коричневая юбка, перекрученным комом брошенная на пол, и я подумал: «И это все? Неужели человек так жалок? Миллионы, миллиарды лет эволюции, а в итоге – пшик».