Книга Зеркало тьмы, страница 68 – Уильям Дитрих

«Гарри!» – подумал я, так как не мог кричать под водой.

Я выплыл на поверхность, отчаянно барахтаясь в волнах, всеми силами стремясь вернуться на борт, к своему сыну, но «Зефир» быстро удалялся под полными парусами, и лишь дьявольская собака лаяла на меня сквозь разбитые окна на корме. Ядра американских орудий вздымали фонтаны морской воды в том месте, где еще мгновение назад был корабль, а мой сын, если он был еще жив, все быстрее удалялся от меня. Я потерял зеркало, потерял свою семью и, вероятно, потерял то немногое, что еще оставалось от моей репутации, якшаясь с ведьмой и ее сборищем берберских пиратов и сектантов.

Не успел я подумать о своей доле, как на расстоянии ярдов пятисот раздался жуткий треск, и, обернувшись, я с ужасом увидел, как преследовавшая пиратов шхуна на полном ходу наскочила на рифы, куда ее завел Драгут. Столкновение было столь сильным, что я видел, как люди падают с мачт и снастей, а фок-мачта дугой гнется чуть ли не до воды под крики боли, ужаса и проклятья.

Американцы сели на мель, а Аврора со своими приспешниками на всех парусах уходила в ночь, к Триполи.

Я не смог помешать им заполучить зеркало – и не спас своего собственного сына.

Я покачивался на волнах, оглушенный и пристыженный своей беспомощностью, и, не имея другого выбора, медленно поплыл в сторону севшей на мель шхуны. Мне понадобился целый час, чтобы добраться до нее, что, в принципе, не имело большого значения, так как этот корабль точно никуда не денется как минимум до утреннего прилива. Ветер стих, и флаг, столь сильно воодушевивший меня, безвольно висел, словно олицетворяя мое поражение.

Я подплыл достаточно близко, чтобы команда услышала мои крики. С корабля уже спустили шлюпки, чтобы изучить риф, и несколько мужчин подняли меня на борт одной из них.

– Ты пират?

– Я сбежал от них.

Они позволили мне подняться по веревочной лестнице на палубу корабля, где я лицом к лицу столкнулся с Эндрю Стереттом, о котором я много слышал, когда пересекал Атлантику. В свою бытность командиром корабля «Энтерпрайз» годом ранее он одержал единственную неоспоримую победу в войне, захватив корсар «Триполи» и убив или ранив при этом шестьдесят человек команды. Прошлой зимой «Энтерпрайз» вернулся в Балтимор для празднования этого подвига, и вот он снова здесь, посреди Средиземного моря.

– Лейтенант Стеретт, – выговорил я, пытаясь отдышаться, – надеюсь, вы помните меня: мы встречались в Америке, когда я отправлялся в Европу с командором Моррисом. Я Итан Гейдж, американский посланник.

Он осмотрел меня с ног до головы с удивлением и отвращением во взгляде. Вода текла с меня, словно с кота-утопленника, а тело мое было покрыто порезами и болячками.

– Откуда, черт возьми, вы взялись?

– Меня снесло взрывом с пиратского корабля. Мы должны догнать их, это крайне важно!

– И как же я должен сделать это, застряв на чертовом рифе?

Я посмотрел по сторонам.

– Будем ждать прилива и ветра, которых пока что не наблюдается.

Вдруг из темноты раздался еще один голос, который я мгновенно узнал.

– Это он! – кричал голос. – Это о нем я вам говорил!

И из темноты мне навстречу выбежал Роберт Фултон, изобретатель и мой коллега по приключениям.

– Роберт, вы спасли меня!

– Это он! Итан Гейдж, тот самый предатель! Повесить его!

Мое восхищение военной дисциплиной маленького флота моей молодой страны было несколько подпорчено эффективностью, с которой команда подвесила на мачте пеньковую петлю. Моряки, раздраженные тем, что сели на мель на рифе, с энтузиазмом отнеслись к идее повесить хотя бы одного из пассажиров ускользнувшего от них пиратского корабля. Стеретт прославился тем, что в 1799 году, во время боя между кораблем «Констеллейшн», на котором он служил, и фрегатом «Инсургент», зарубил одного из членов своей команды саблей за трусость. Этот бой, кстати, стал одним из эпизодов необъявленной морской войны с Францией, которую я помог остановить. Республиканские газеты призывали наказать Стеретта, на что тот холодно отвечал: «На этом корабле мы убьем каждого, кто осмелится хотя бы побледнеть от страха». Разумеется, флотским властям это понравилось настолько, что его повысили, – и вот теперь он станет орудием возмездия против вашего покорного слуги.

– Фултон, объясните им, кто я такой!

– Я уже объяснил! Вы – пройдоха, не заслуживший называть себя американцем, якшающийся с берберскими бандитами; вы – второй Бенедикт Арнольд! [8] Мне плевать, как сильно мучил вас Омар, Итан, – как вы могли преступить свою клятву и раскрыть секрет зеркала? Вы просто трус или еще и настоящий предатель?

– Скорее всего, и то, и другое, – вымолвил Стеретт, смерив меня взглядом.

– Черт побери, дружище, а кто, по-вашему, вытащил вас из подземелий Триполи?

– Сделка с дьяволом! Разве это не вы помогли вот тем пиратам выкрасть адскую машину с Сиракуз, когда мы поклялись друг другу не делать этого?

– Я сделал это, чтобы спасти вам жизнь!

– Смерть, но не бесчестье, Итан. Мы поклялись в этом. Вам не повезло, что я предложил этим храбрым американцам свою помощь в том, чтобы помешать вам в вашей миссии, а мне не повезло, что мы опоздали на несколько часов. – Он повернулся к Стеретту. – Для него даже виселица кажется слишком легким наказанием. У него вообще нет никаких принципов.

– Тогда пусть сам дьявол завершит за нас это дело.

Я не бросал попыток бороться с держащими меня моряками.

– Да я нашпигован принципами! Меня просто влечет не к тем женщинам! И я трачу слишком много времени на поиски сокровищ, потому что у меня нет того, что вы называете нормальной работой и карьерой. Я пью, играю в азартные игры, люблю махинации, но зато я кое-что знаю об электричестве и огнестрельном оружии. И у меня добрые намерения! – Даже мне самому подобная защита показалась неубедительной.

– Вы отрицаете, что предали Соединенные Штаты Америки и всех на этом славном корабле? – Стеретт достал шпагу и был похож на фермера, который загнал вредителя в угол в продуктовой кладовке. Легковозбудимым людям не стоит давать в руки оружие.

– Наоборот, я пытаюсь совершить подвиг!

– Дружбой с пиратами? – вскричал Фултон.

Я почувствовал, как петля сжимается на моей шее.

– Пытаясь спасти своего сына!

Это остановило их.

– Моего мальчика, о существовании которого я узнал всего несколько дней назад и который сейчас находится в лапах самой ополоумевшей своры сектантов, фанатиков, чародеев и гипнотизеров с манией величия за стенами Палаты представителей. Его мать содержится пленницей в гареме Юсуфа, и если б я не согласился подыгрывать им, их обоих продали бы в самое худшее рабство. А вы, Кювье и Смит были бы уже мертвы! И пока вы брюхом неслись на этот риф, я убил самого зловредного из всей этой шайки, Озириса, которого мы встретили в борделе мадам Маргариты в Пале-Рояле. Я разбил Авроре Сомерсет нос в кровь и уже планировал потопить их корыто со всей нечистью на нем, когда ваше ядро скинуло меня за борт. Вы, я и этот пылкий лейтенант – только мы сможем вернуть все на свои места, но только если вы прекратите затягивать эту чертову петлю! – Говорить становилось все труднее.