Книга Прятки на осевой, страница 45 – Владимир Васильев

— Двадцать секунд! — рявкнул Кекс и изготовился к стрельбе. Пока он осматривался, Псих успел нырнуть в щель и выскочить обратно.

— Батон, внутрь! Кекс, сюда!

Упрашивать было не нужно — Кекс ринулся по пологому склону вниз, к щели, куда уже юркнул Батон. Псих ожидал рядом.

— Прямо и направо! — сказал он и хлопнул приблизившегося Кекса по плечу. Кекс скользнул в щель; чуть впереди очень кстати вспыхнул фонарик Батона.

Щель между плитами достигала десяти метров в длину, но почти в самом тупике в правой из плит имелся неровный пролом, куда при помощи спутников сумел бы, пожалуй, протиснуться даже толстяк Феда. Пролом вел в настоящее подземелье — оттуда тянуло сыростью и затхлостью.

Батон стоял у пролома и светил фонариком Кексу под ноги. Кекс вдруг сообразил, что Псих остался у входа один и без оружия, а передовых собак неплохо было бы встретить выстрелом-другим, тогда не сунутся в узкий лаз меж двух бетонных плит.

Развернувшись, Кекс приподнял ствол Неrstal’а и шагнул к выходу.

У самого выхода, отступив в щель не больше чем на метр, стоял Псих и глядел наружу. По дну ямы, вытягивая шеи, шастали слепые собаки, а единственная уцелевшая псевдособака, вздыбив на загривке шерсть, застыла точно напротив входа. Атаковать Психа она явно не решалась, а к Батону с Кексом было не пробраться — щель совсем узкая, не разойдешься.

— Пристрелить ее? — спросил Кекс, приблизившись.

— Не стоит, — не оборачиваясь, ответил Псих. — Ща пожалует тяжелая кавалерия, сами разбегутся.

Тяжелое «Буммм! Буммм!» и впрямь слышалось уже совсем близко, да и легкие сотрясения почвы ощущались все явственнее. Собаки заволновались, прекратили водить хороводы у входа в щель и дружно отвалили куда-то влево. Псевдособака тоже — неохотно, но куда деваться? «Буммм! Буммм!» становилось все громче. Псих попятился, отступив в глубь щели ещё на метр, оттеснив заодно и Кекса.

Псевдогигант спрыгнул в яму; почва дрогнула совсем уж явно — верный один балл по старине Рихтеру. А секундой позже в зоне видимости мелькнула нога, больше похожая на человеческую руку (с поправкой на масштаб, естественно), затем громадная туша заслонила дневной свет, и мутноватый глаз с едва различимой радужкой зыркнул в щель.

— Могу садануть в глаз! — прошептал Кекс, целясь.

— Да ну его, — тоже шепотом возразил Псих. — Взбеленится, начнет скакать, сдвинет плиты, затопчет вход… Оно нам надо?

Глаз исчез, зато появилась нога-рука. Псевдогигаит пытался запустить конечность в узкий промежуток между плитами и выковырять оттуда добычу. Псих отступил сразу на два метра, хотя было видно, что нога у монстра слишком толстая и в щель попросту не уместится.

Псевдогигант поскреб одной ногой-рукой, потом второй, потом снова заглянул. Вряд ли он понимал, в чем дело: вроде вот она, добыча, в сумме больше центнера живой лакомой плоти, ан нет — не ухватишь. Поэтому псевдогигант сердился, сопел, как маневровый локомотив, топал, от чего тяжело вздрагивала земля, а разок даже басом взревел — у всех троих уши заложило.

— Н-да, — покачал головой Псих. — Здоровая тварь, а тупая — дальше некуда. Будет тут торчать до самой темноты, к бабке не ходи.

— И чего? — Кекс вопросительно шмыгнул носом. — Мы тоже будем торчать?

— А что? — Псих пожал плечами. — Ждать — не лес валить. К тому же мы все равно в подвешенном состоянии, надо от Покатилова ответа дождаться. Так почему бы не здесь? Жратва в принципе, есть, питье тоже.

— А из подземелий никакая тварь не выползет? — с опаской поинтересовался Кекс.

Псих опять пожал плечами.

— Откуда ж мне знать? Из подземелий много что может выползти. Но сейчас вроде все спокойно, по крайней мере вблизи.

Псевдогигант сопел, топал и заглядывал в щель, вновь и вновь пытаясь протиснуть толстенную ногу-руку в узкий промежуток между плитами. Сдвинуть их было не по силам даже этой неутомимой горе мышц — большая часть плит была упрятана в почву, наружу выступали только самые краешки.

Батон некоторое время заглядывал в пролом, подсвечивая себе фонариком. Кекс подумал, запустил руку в рюкзак и выудил плоскую бутылку водки, сервелат в вакуумной упаковке, галеты и гвоздь программы — банку маринованных огурчиков с маминого огорода. Банку он, как обычно, перед выходом тщательно упаковал в поролон, чтоб не разбилась.

— Ухты! — восхитился Псих. — Могешь, напарник!

Было в этом что-то залихватское — треснуть водки под закусочку, когда в десяти метрах сопит и топает псевдогигант, а из пролома в тупике тянет сыростью и тревожными запахами подземелий.

— Батон! Стаканы! — с некоторой театральностью скомандовал Кекс, обустраивая импровизированный стол прямо на собственном рюкзаке, брошенном на землю.

С чмоканьем вскрылась банка огурчиков, и умопомрачительный острый аромат специй и маринада растекся окрест. Даже псевдогигант принялся сопеть громче, а топать злее — унюхал, видимо.

— Ну, ты, сволочь! — буркнул в его сторону Кекс. — Не мешай, у нас сиеста!

Батон, подсевший с фонарем к столу, довольно осклабился. Стаканчики у него были, понятное дело, пластиковые, но не мягкие, как в любой кафешке, а долговечные, из жесткой пластмассы, видимо, туристские.

— Вещь! — заценил Псих. — Это всё ваши командные фокусы-традиции?

— А то! — подтвердил Кекс. — Без традиций в Зоне никуда!

— Хорошо вам, — вздохнул Псих, внезапно погрустнев. — Я вот в одиночку всегда таскаюсь…

— Держи. — Кекс протянул ему стакан. — Как ты там обычно таскаешься — дело десятое. Главное, сейчас мы хоть маленькая, но все же команда! За что и предлагаю, врезать, поднять тост!

— За нас, — поддержал Батон.

— За нас, — не возразил и Псих.

Три красных пластмассовых стаканчика бесшумно встретились в луче фонаря.

Выпили ещё и за удачу, и обязательный третий за тех, кто в Зоне, и ещё успели за благополучную продажу собранных артефактов, и на этом поллитра закончилась. Вторую было решено придержать, поэтому остатки еды запивали холодным чаем.

— Слышь, Псих, — обратился к спутнику Кекс. — Ты, помнится, обещал об агропромовских подземельях рассказать!

— А чего о них рассказывать? — Псих в который уже раз пожал плечами. — Подземелья как подземелья. Темно, сыро, и дряни всякой видимо-невидимо, особенно которой наверху не встретишь. «Холодец», «гриб-обманка», слепыши, бюреры…

— Я про бюреров много слышал, а вот встречать не доводилось, — вздохнул Кекс. — Оно-то и к лучшему, я думаю, но ребята смеются. Обидно.

— А ребята сами хоть встречались? — полюбопытствовал Псих.

— Ясное дело! Я о бюрерах историй наслушался — на несколько жизней хватит!

— И что рассказывают? — продолжал любопытствовать Псих.