Онлайн книга «Нашествие монголов»
|
Русские послы внимательно следили за разносимыми блюдами и понимали: вот эти два хана, получившие правую и левую лопатки, – начальники правого и левого крыла войска; эти, грызущие коленные кости, – находятся в передовом отряде. Грудинка была передана старшей жене. Мелкие части розданы другим женам. Баурши произнес молитву, после чего все татары принялись за еду. О послах все забыли… Нет, и им слуги принесли два блюда и поставили перед ними на ковре. Но что тут было: конечности ног, кишки и хвостовые кости! Послы поняли, что все это делается с умышленной целью их оскорбить, что им дают те части, которые уделяются низким слугам, женщинам, очищающим внутренности, и мальчишкам, которые подкладывают катыши кизяка под котел. Ни один из русских не протянул руки к блюду, все спокойно наблюдали за обедом. Некоторые шутки, которые отпускались на их счет, были поняты послами. Князь Глеб ел из одного блюда с двумя ханами. Он повернулся к послам: – Что же вы, гости дорогие, мало едите? Хозяин обидится. Князь Пронский ответил: – Мы помним половецкую пословицу: «Иди на пир, поевши дома досыта». Благодарим ласкового хозяина за щедрое угощение! Наконец все обедавшие покончили с мясом и стали вытирать вымазанные в сале руки о цветные ширинки [317] , о полы шуб, а то и о голенище правого сапога. Слуги принесли серебряные подносы, где стояли разной величины и формы золотые кубки и чаши с хмельными напитками: кумысом и хорзой, кто что пожелает. Все взяли в руки чаши. Русским послам также принесли чаши, полные хмельной хорзы. Тогда баурши встал на колени перед Бату-ханом и произнес благодарственную молитву: – Тебе, неодолимому доблестному хану, за гостеприимное угощение да пошлет небо благословение на голову твою! Преобразившись в счастливую птицу, да посетит наш покровитель бог Сульдэ этот золотой шатер, где мы сидим. Пусть хозяйки этого шатра двенадцать раз будут плодоносны и их глаза озарятся радостью, увидев, что у них родился сын, а не дочь. Да не отступит никогда от тебя богатство! Данное тебе небом счастье да не будет никем растоптано! Да окружат твой шатер тысячи верблюдов, у которых задние горбы свешиваются от сала, и громко ржущие друг перед другом стройные жеребцы, и жеребята, и стада овец и баранов и жирные коровы и быки, у которых на ходу хрустят казанки. А если кто умыслит злое против тебя, пусть у того лошадь умрет в походе, и жена умрет, не увидев возвращение мужа, и пусть кибитка завистника разломится с треском, и спицы юрты сломаются и воткнутся твоему врагу в спину!.. Все стали пить. Русские тоже поднесли чаши к губам. Но тут один из ханов воскликнул: – Пусть погибнут урусуты, как саранча под ногой верблюда! Другие ханы поддержали: – Да разлетятся урусуты, как воробьи перед кречетом, как шакалы перед борзой-волкодавом! Послы опустили чаши и поставили их перед собой. Бату-хан увидел, что русские не пьют, и стал издеваться над ними: – Зачем вы приехали одни? Вы бы привезли с собой своих жен. Князь Глеб, вторя общему смеху, сказал: – Вот князю Феодору особенно следовало бы привезти свою молодую жену Евпраксию. Она заморская царевна и славится красотой, как звезда на небе. Сильно охмелевший Бату-хан сказал Феодору: – Скачи скорей домой и привези нам молодую жену. Она бы нам и попела, и поплясала, и красотой своей усладила нас. Князь Феодор ответил спокойно: – Так поступать недостойно! Если ты нас в войне одолеешь, тогда завладеешь всем, что у нас есть. Жены Бату-хана, сидевшие неподвижно, как идолы, зашевелились, узнав, что ответил русский князь. Две из них захлопали в ладоши. Младшая сказала: – Этот урусут храбрый и благородный муж. Князь Ижеславльский шепнул князю Феодору: – Нам здесь больше делать нечего. – Я тоже это замечаю. Князь Феодор встал. Бату-хан, прищурив глаза, смотрел на него. – Ты прости меня, светлейший хан, но мы должны ехать домой… – Зачем вам ехать? Угощайтесь кумысом! – Мы бы рады быть друзьями с тобой и заключить нерушимый союз доброго соседства. Однако у нас говорят: «Насильно мил не будешь». Быть твоими верными друзьями мы можем, но сделаться твоими рабами-колодниками – этого не будет никогда. Если ты пойдешь на нас войной, то спор решат наши мечи. Феодор и все послы поклонились Бату-хану до земли, сняв колпаки. Феодор выпрямился, тряхнул кудрями, пристально взглянул на похвалившую его юную жену Бату-хана, набеленную, с подведенными сурьмой глазами, закутанную в парчовые блистающие одежды. Он надвинул на брови соболий колпак и, прямой, смелый и гордый, вышел из шатра. Бату-хан шепнул несколько слов Субудай-багатуру. Тот, сильно кряхтя, поднялся и, пятясь, проковылял к выходу. Бату-хан, вцепившись в ручку трона, сидел неподвижно. Все замерли, прислушиваясь и ничего не понимая. Послышался конский топот… Всадники пронеслись мимо шатра. Отчаянные крики… Сдавленные, хрипящие стоны. Звон и стук мечей… Бату-хан сидел по-прежнему неподвижно. Никто не решался шевельнуться и встать с места. Вернулся Субудай-багатур. Его глаз сверкал, лицо покрылось каплями пота. Он задыхался. – Ну что? – спросил Бату-хан. – Все перебиты!.. Остался в живых один старик слуга. Отняв татарский меч, он бился над телом своего господина, коназа Феодора, и до сих пор стоит над ним с мечом в руке. Я приказал его не трогать. Твой дед, Священный Воитель, не раз говорил: «Нужно возвеличить верного слугу, даже если господин его был твоим врагом». – Я хочу его видеть. Коназ Галиб, приведи его! Князь Глеб Владимирович поднялся и, разминая ноги, пятясь по-монгольски, вышел из шатра. Он вернулся с высоким седым стариком. Два монгольских воина держали старика за локти. Лицо его было рассечено, кровь стекала по белой бороде. – Кто ты? – спросил Бату-хан. – Я пестун и слуга князя Феодора Юрьевича. – Как звать тебя? – Апоница. – Хочешь служить у меня? Ты будешь в почете!.. – Прикажи меня зарубить, а служить у тебя не стану. Младшая жена Бату-хана, Юлдуз, сказала дрожащим, слабым голосом: – Джихангир, отпусти его! Бату-хан покачал одобрительно головой и сказал: – Ты человек верный. Я тебя прощаю. Я дам тебе коня. Разрешаю ехать обратно. Расскажи коназу рязанскому, что его сын за дерзкую грубость перед царем вселенной казнен. Субудай-багатур, приставь к этому урусуту четырех надежных нукеров. Прикажи, чтобы они его в пути не убили, а довезли невредимым до первого урусутского сторожевого поста. |