Онлайн книга «Убыр и гондыр»
|
Чего они не уходят? Неужели что-то заподозрили? Ах, чтоб вас… чтоб вам… чтоб вами… Интересно, они будут ждать, пока мы сами свалимся, или кого за нами пошлют? Да уж, конечно, не Атаса… Спрыгнуть и попытаться перерезать ему горло? А толку? Их ведь там еще останется три десятка с лишним. Поздравляю. Глупейшая идея. Но что еще делать? Ждать? Чего? Дождемся – увидим? Серафима невесело вздохнула, перехватила нож поудобнее и приготовилась к непродолжительной, но бесплодной обороне своего хлипкого рубежа. И тут ей пришла в голову мысль, что обидно будет помирать даже при всех перечисленных условиях, так и не выяснив один, не дававший ей покоя уже чуть не час, вопрос. Она осторожно потянула вздрогнувшую и едва не свалившуюся с ветки октябришну за подол и прошептала: – Находка… А, Находка… А скажи мне, почему тут смеяться нельзя? Не то, чтобы особенно и хотелось, конечно, но все же? – Нельзя, ваше царственное величество. Ни за что. Блу… хозяева этого места заберут. – Куда? – Не знаю. Кого они забирали, никто не возвращался. – И взрослого тоже? – Хоть кого заберут. Они шутить не любят. И тут гудящую от усталости, страха и бессонницы голову царевны посетила еще одна идея. Дурацкая абсолютно, но попробовать стоило. Хоть и, скорее всего, только для того, чтобы вычеркнуть ее из списка. – Находка, – потянула она ее за подол. – А ты знаешь какой-нибудь заговор, чтобы человек смеяться начал? – З-знаю… – НУ ТАК ЧЕГО ТЫ ТУТ СИДИШЬ И МОЛЧИШЬ???!!! Говори!.. – яростно прошипела Серафима, нервно поглядывая в туман. – Ты, самое главное, живых, живых заговаривай – умрунов, наверное, все равно не рассмешить!.. И октябришну как прорвало. Почти в полный голос она затарахтела с пулеметной частотой, так, что едва можно было разобрать немудреные слова: – Щекотуха-локотуха, щекоти-локоти, у боярина Атаса бока шевели! Щекотуха-локотуха, щекоти-локоти, у боярина Юркого бока шевели! Щекотуха-локотуха, щекоти-локоти, у боярина Щура бока шевели! Щекотуха-локотуха, щекоти-локоти, у боярина Атаса бока шевели! Щекотуха-локотуха, щекоти-локоти, у боярина Юркого бока шевели!.. Снизу, сперва робко и неуверенно, потом все более конеподобно и истерично, донеслось оглушительное в ватной тишине блудного места ржание. Переходящее в пронзительный визг – звук, который Серафима ни при каких обстоятельствах не ожидала услышать от тройки звероподобных вояк, и от которого мурашки забегали по коже, [5] как жители растревоженного пьяного муравейника. Туман вокруг них сгустился: протяни руку – упрется, закружил, как торнадо в кружке кефира, обдал потусторонним холодом и заставил волосы зашевелиться. Находка прижалась к стволу еще крепче, так, что в зебристой коре, наверное, отпечатались ее руки, грудь и щека – никакому блудню вовек не отодрать, и царевна, недолго раздумывая, последовала ее примеру. Что сейчас слышал и чувствовал бедный Саёк – оставалось только догадываться. Внезапно разом все стихло. Кефир разбавили водой. Серафима напряженно, так, что в ушах звенело, вслушивалась в тишину под собой – вглядываться все равно с такой высоты было пока бесполезно. Ничего. Ни голосов, ни шагов… Неужели блудни забрали их всех?! Щаз. Размечталась. Но как бы проверить?… И если умруны остались, то почему они никуда не уходят? И что делать дальше? Но выдвинуть идеи на этот предмет ей не пришлось. С соседнего дерева – метрах в двух от них, там, где, по ее прикидкам, должен был прятаться поваренок – раздался какой-то шум, звуки ударов, похожие на пинки, и шмяк маленького щуплого тела, падающего сверху на другое тело, большое и вооруженное. – АЙ!!!.. – Саёк!!!.. Серафима сиганула очертя голову вниз, не успев приземлиться, кромсая ножом направо и налево, но она знала, что чтобы избавиться от умруна, его нужно было пропустить через мясорубку. А тут их было пятнадцать. Пятнадцать – не тридцать, но и с таким количеством практически неуязвимого противника предприятие ее с самого начала носило печать поражения, и она в общем-то не удивилась, когда трое здоровенных угрюмых гвардейцев повалили ее на землю и скрутили за спиной руки. Рядом уже лежал Саёк. Только Находки не хватает, криво усмехнулась Серафима, и не успела поднять глаза к месту ее укрытия – она тут как тут. Свалилась сверху на них, визжит, кричит, царапается… Через несколько секунд умруны бросили рядом и ее. Ну, теперь все в сборе. Что у нас в программе дальше? Воссоединение с другой бедой? Прямая дорога к Костею? Пусть они и не рассчитывают, что я вернусь туда когда-нибудь! Им придется меня убить, чтобы привезти туда. Но, к немалому недоумению царевны, никто и не собирался ее никуда возвращать, везти, тащить или совершать какие-либо иные действия, направленные на перемещение во времени и в пространстве, если на то пошло. Умруны просто стояли и молчали, глядя в никуда. И чего стоим, кого ждем? – Первый, – вывернув шею, чтобы опавшая листва не лезла в рот, строго обратилась она к гвардейцам. Один из них – тот, который ближе – повернул голову в ее сторону. – Слушаю, матушка. Если бы царевна уже не лежала, она, скорее всего, упала бы. – Ч-ч-ч… Ч-ч-ч…Кто?… Как?… Как ты сказал?… – Слушаю, матушка, – послушно повторил умрун. – Матушка?! Почему – матушка? – непонимающе заморгала Серафима, стараясь быстро сообразить, где тут скрыт подвох и что это все для них значит. – Последний приказ сержанта Юркого был: «хватайте прислугу и царицу, мать вашу», – бесстрастно объяснил гвардеец. – Значит, вы – наша матушка. Командир не может обманывать. Остальные умруны согласно закивали: – Вы – наша мать. Серафима медленно обвела глазами все полтора десятка суровых лиц, и мысленно сделала поправку: «Мать-героиня. Ваша». И тут ей пришла в голову кое-какая идея, проверить на практике которую очень даже стоило. – Значит, я – ваша мать? – ласково улыбаясь, уточнила она. [6] – Так точно, матушка. – Тогда развяжите меня немедленно, деточки, – голосом царевны можно было украшать торты и добавлять детям в какао. |