Онлайн книга «Не все предсказатели одинаково полезны»
|
Умильно улыбаясь и ласково щурясь узкими глазками-щелочками, едва заметными в тени мохнатых рыжих шапок, прямо на них смотрели все десять кочевников. Смотрели, прижавшись щеками к оперениям стрел, наложенных на натянутые тетивы луков. Улыбка застыла на лице царевича, словно примороженная любимым заклинанием Агафона. – Ай-вай, – закачал головой Керим, не опуская оружия, – какой любовь, какая дружба… Сердце тает на твоя смотреть, на душа весна цвести… – Керим-батыр, вы чего? – начал приподниматься Иванушка. – Что случи… – Не двигай себя, да? – опередил его кочевник. – Сейчас мы ваша будем рука вязать, шаман-ага рот затыкать, чтоб опять чего не натворить. Кто двигаться будет – стрела башка попадет, совсем мертвый будет. – Керим-батыр, да что произо… – невзирая на предупреждение, Иван вскочил на ноги, и тут же щеку его оцарапала и обожгла пущенная кочевником стрела. Еще несколько стрел вонзились в землю у ног Агафона и старика в виде предупреждения против необдуманных действий. – Твоя глухой, что ли? – удивился Керим, и уже новая стрела уставилась острым трехгранным наконечником в лоб Ивану. – Моя сказать – стрелять буду, значит, стрелять буду. Зачем не понимай? – Но… – Ваша связать их, – мотнул головой начальник патруля, и пока восемь воинов держали путешественников под прицелом, двое ловко скрутили руки за спиной сначала Агафону, потом Ивану и, наконец, деду, и связали их вместе одной веревкой. Керим придирчиво оглядел результат труда своих подчиненных и недовольно кивнул на чародея. Касим подскочил к нему, ткнул кулаком в челюсть, заставив мага прикусить язык вместе с куском недопроизнесенного заклинания, затолкал в рот свою перчатку и примотал ее коротким куском веревки. Потом подумал, достал вторую перчатку и засунул ее в раскрывшийся от возмущения рот царевича. Перчатка другого патрульного была затолкана в рот старика. – Вот теперь хорошо, – удовлетворенно кивнул Керим, опустил лук и подошел к Иванушке, чтобы отстегнуть от пояса ножны с давно приглянувшимся ему мечом и выудить из кармана честно заработанный кошелек. – Теперь айда стойбище ходить. Завтра дальше пойдем, ханство Караканское пойдем, невольничий рынок пойдем, ваша молодая, сильная, за ваша таньга дадут хороший. А старика наша на сдачу отдать. Бунчук-ага половину таньга нам давать, минус эндээс, минус пенсионный, минус растаможка, минус хозяин рынка взятка – всё равно много останется. Удачно это наша ваша встретила. Иван яростно замычал и бросился головой вперед на вероломного кочевника. Тот захохотал и увернулся. Царевич, лишенный точки опоры, которую он рассчитывал обрести в виде груди или головы врага, покачнулся и повалился на землю, увлекая за собой специалиста по волшебным наукам и деда в кучу-малу под смех патруля. Керим беззлобно пнул его несколько раз и отвернулся, предоставив возможность посмотреть аттракцион «синхронное вставание без помощи рук» своим батырам. – А если шаман-ага на рынке шаманить начнет? – тревожно спросил у командира Касим, вволю насмеявшись. – Как тогда продать? Клиент браковать будет, скидка требовать! – Ножик язык чик – и нету. Работать руки нужен, ноги нужен, язык не нужен. Твоя язык – твоя враг, понять, шаман-ага? – Керим вперился веселым и злым взглядом в лицо побледневшему чародею. Тому ничего не оставалось, как молча кивнуть. Касим профессионально обшарил карманы и голенища сапог двух других пленников, но не нашел ничего, кроме деревянной ложки-ножа, подаренной когда-то деду Зимарю Тит Силычем. Касим покрутил ее в руках, пожал плечами и швырнул в темноту. – Чужой ложка брезговать, – объяснил он в ответ на вопросительный взгляд командира, и тот снова удовлетворенно кивнул. – Пойдем, однако, – скомандовал он. – Рашид, Ильхам, Мехмет – их вещичка собирать, моя догнать. Чего прикарманить – секир-башка буду, да? – Поняли, однако, десятник-ага, – покорно развел руками тот, кого назвали Ильхамом, развернулся и пошел с соратниками по оружию собирать небогатые трофеи – мешок с небогатым ассортиментом продуктов, другой мешок – тощий, но отчего-то тяжелый – камней они туда насовали, что ли? – и старый грязный ковер. Секир-башка, секир-башка… Обижает Керим-батыр. Мог бы и не предупреждать. Кому надо такой хлам воровать? Стойбище кочевников располагалось всего в часе бодрой скачки от всё еще пылавшего нездешним светом волшебного огненного кольца. Пешком оказалось намного дольше, и когда Кериму-батыру наскучило плестись похоронным шагом под натиском леденящего северного ветра, он приказал отвязать пленников от общей веревки и погрузить их на коней патрульных – поперек седла, как скатанный и сложенный вдвое трофейный ковер. Патруль, поднимая пыль и взметая ошметки земли вперемешку с сухой травой, с гиканьем и свистом влетел на центральную площадь, окруженную шатрами из шкур, и остановился у большого костра – правда, в этом случае, абсолютно не магического. Вокруг него с удобством расположились на конских шкурах мужчины, женщины и дети – не меньше пяти десятков – и, подперев головы руками, затаив дыхание глядели на ссохшегося беззубого старичка в барсучьем малахае и шубе до пят, восседавшего на самом почетном месте – на стопке из десяти волчьих шкур, сложенной в опасной близости к огню. Старичок, полуприкрыв глаза и раскачиваясь в такт своим словам, растекался мыслью по древу – высоким надтреснутым голосом плел речитативом запутанное сказание, до сего момента всецело поглощавшее внимание завороженно внимавшей аудитории. – …и царевич отвечает: «Грусть-тоска меня съедает». Да не тот грусть, люди добрые, который в корзину кладут, а тот грусть, который тоска. И не тот тоска, в который гвоздь забивают, а тот тоска, который грусть… – Э-ге-гей, посторонись!.. – гаркнул Керим, с тщательностью слаломиста на олимпиаде объезжая всех, кто попадался у него на пути. [35] Примеру командира следовали его батыры. – Прочь с дорог, куриный ног! – Чайник дрова везем! – Чай на дрова везем! – Не чай, дрова везем! – Чай нет, дрова везем! – Чай, не дрова везем! – Какой чай, зачем неправда говоришь? – Сам неправда говоришь! Ты у них мешок глядеть? А я глядеть! Есть там чай!.. Глаза всех собравшихся, включая сказителя, на мгновение застекленели, потом недоуменно заморгали и обратились к патрулю. – Извини, что твоя бесценный историй прерывать, Бунчук-ага, – спрыгнул на землю и почтительно склонил перед стариком голову Керим, – но наша с подарком вернуть себя. Три чужаки поймать! Один – шаман-ага, шибко сопротивлять себя! Вся степь огнем гореть! Другой – Белый Батыр, вот меч, отдай самый достойный, то есть моя. И последний – Колотун-бабай, сам сказать, имя такой, не знай, зачем. Еще у них большая грязная ковёра быть, кушать большой мешок и камни маленький мешок. Вот, сам смотреть, Бунчук-ага, всё тут. |