Книга Вулкан страстей наивной незабудки, страница 43 – Дарья Донцова

– Как?

– Прогонять, как надоевшее животное. Я не кошка. Скажи!

– Ты не кошка, – повторил Филипп, – у кошки четыре лапы и хвост. У тебя две ноги и хвоста нет. Не мешай.

Лаура всхлипнула.

– Ты меня разлюбил!

– Нет.

– Значит, еще любишь, – обрадовалась управляющая.

– Нет.

– Ответь нормально. Ты меня не разлюбил, но ты меня не любишь. Как это понимать?

– Как сказано. Я тебя не люблю. И не разлюбил, потому что никогда не любил.

– Что? – возмутилась Лаура. – Вспомни нашу поездку в Италию! Мы были как Ромео и Джульетта.

– Ей было тринадцать, а тебе круто больше, – засмеялся Филипп, – отстань.

– Но я… – начала Лаура.

– Заткнись! – приказал собеседник. – Если хочешь сохранить наши хорошие отношения и свой доход, захлопни пасть. Я могу быть другом, а могу и на … послать. Как стану относиться к тебе, зависит исключительно от твоего поведения.

Раздалось цоканье каблуков, потом хлопок двери, управляющая ушла. Филипп рассмеялся, послышался звук шагов, шорох. Я чуть-чуть раздвинула вешалки и увидела широколицего мужика, он стукнул ладонью по тупиковой стене коридора, и почти сразу перед ним возникла полоска тусклого света, она стала расширяться, я поняла, что в глухой стене есть дверь. Филипп двинулся вперед, дверь закрылась. Я выбралась из укрытия и, включив в айфоне фонарик, начала внимательно изучать место, где, как мне вначале казалось, заканчивался коридор.

Минут через пять мне удалось обнаружить кирпич, который при нажатии уходил в стену, обнажая небольшую нишу. В ней справа горела крохотная красная лампочка и был виден терминал, куда надо вставлять карточку-пропуск. Я сфотографировала «замочную скважину», вернула камень на место, вышла в торговый зал и налетела на старшую продавщицу Марианну, которая незамедлительно принялась отчитывать меня:

– Где шляешься? В кабинках шмотья горы! Покупательницы жалуются, что им вещи мешают. Уволю!

Я прикинулась испуганной.

– Ой! Не надо! Мне очень работа нужна. Честное слово, я бегала к кладовщику, относила вешалки, и сразу стала коридор мыть, отдраила его до блеска.

– Вот теперь точно за дверь выставлю, – объявила девушка.

– За что? – всхлипнула я.

– Врать не надо. В коридоре ты не была, я только что оттуда, пол сухой. И грязный, – отрезала вредная начальница.

Я показала рукой налево.

– Там посмотрите, пол сверкает.

Марианна уперла руки в боки.

– Молодец. Утром чем меня слушала?

Я шмыгнула носом.

– Ушами.

– Ногами, – передразнила меня продавщица, – я сказала четко и ясно: моешь полы только до этого коридора. Дальше не шастай.

– Почему? – удивилась я. – Там пыли полно было! Кронштейн с вешалками стоит, еще платья запачкаются.

– Лаура приказала то помещение не убирать, – неожиданно мирно объяснила Марианна. – Надеюсь, ты вещи не трогала?

Я прикинулась полной идиоткой.

– Не-а. А надо было?

Марианна закатила глаза.

– Боже, на какой грядке растут такие кадры? Там шмотье, которое Лаура для випов подобрала. Тряпки специально подальше откатили, чтобы кто-нибудь из дур-продавщиц их кошкам с улицы не продал. У нас среди випов много знаменитостей, им лучшее из каждой закупки отваливают.

– Машка! – крикнул кто-то из зала. – Подойди.

Противная девица поморщилась и пошла на зов, возмущаясь:

– Людмила! Я не Машка! Я не из деревни. Меня зовут Марианна!

– Так и хочется ей вмазать, да? – спросил тоненький голосок.

Я повернулась и увидела худенькую женщину с туго набитым черным мешком для мусора в руках.

– Машка противная, – продолжала она, – ты новая уборщица?

– Да. Таня, – представилась я.

– Роза, – улыбнулась тетушка, – гладильщица.

– Давайте выброшу мусор, – предложила я и потянулась к пакету.

Роза засмеялась.

– Там вещи.

– Платья? – спросила я.

Гладильщица развязала узел, стягивающий горловину мешка.

– Вот.

– Все скомканы, – удивилась я, – кое-как запихнуты. Думала, дорогие красивые наряды возят иначе.

– Ты никогда прежде в магазине не работала? – предположила Роза.

Я начала переминаться с ноги на ногу.

– Это первый опыт. Мне понравилось. Вот смотри, что покупательницы дали.

Я полезла в карман и вытащила приготовленные, ждущие своего часа две тысячные купюры.

– Вечером сдам их Марианне. Пока не отдала, может, меня еще денежками угостят.

В глазах Розы мелькнула тень зависти.

– Повезло тебе.

– Да, – кивнула я, – одной тетке помогла платья застегивать, а другой вещи приносила, консультант куда-то смылась.

– Мне никогда ничего не перепадает, – грустно протянула Роза, – машу весь день утюгом, в зале не показываюсь. Вчера видела в булочной коробку конфет с орешками. Тысячу стоит. А где ее взять? У меня после оплаты коммуналки едва на жизнь остается. Забери деньги себе, не неси Марианне, у нее и так жизнь сырная-жирная. Она сюда, как ты, уборщицей нанялась и за пять месяцев карьеру сделала.

– Вот бы мне так, – ахнула я.

– Ну, если готова со всеми начальниками в кабинетах запираться в любое время, когда им приспичит, то флаг тебе в руки, – фыркнула Роза.

– Ой, нет, – поежилась я.

– Я тоже брезгливая, – кивнула Роза, – значит, бегать тебе со шваброй, а мне утюгом размахивать, и никогда нам больших денег не заработать.

Я протянула Розе тысячу:

– Держи.

– За что? – поразилась она.

– Ты единственный человек, который мне сегодня козью морду не состроил, – объяснила я, – несправедливо получается, я сразу две штуки в первый день работы огребла, а ты тут давно и ничего не имеешь. Господь велел делиться.

Роза взяла ассигнацию.

– Спасибо. А ты единственная, кто со мной чаевыми поделился. Давай попьем кофейку? У меня вафельный торт есть.

– С удовольствием, но Марианна увидит, что меня нет, и уволит, – грустно сказала я.

Роза приложила палец к губам:

– Тсс! Я скажу, что надо лейблы пришивать, и Машка тебя ко мне отправит часа на три.

Я изобразила непонимание.

– Лейблы? Это что такое?

Роза засмеялась.