Книга Сказания Меекханского пограничья. Север – Юг, страница 106 – Роберт М. Вегнер

Жена купца также выглядела возбужденной.

– Вы не можете туда идти. Для Эхрена-рец-Ванкееля сражается Веель Саворех.

– Мы не можем не пойти. Здесь не идет речь о его дочери – только о контракте. Командир Третьего полка никогда не подпишет договор ни с кем, кто сбежал от поединка чести. И Эхрен прекрасно об этом знает. Потому-то он и подсунул свою дочку Йатеху. Проклятие, я наблюдал за ними весь прием. Йатех не сказал ей даже пяти слов.

– Четыре.

– Что «четыре», Йатех?

– Четыре слова. Она спросила, не выйдем ли мы в сад, потому что она боится темноты. Я ответил: «Обязанности мне не позволяют». Только это.

Элланда чуть улыбнулась:

– Что же, она была настолько некрасивой?

– Нет, если кто-то любит оспинки и легкое косоглазие. Ей непросто будет найти мужа.

– Не думаю, ее отец – барон и владеет изрядным богатством. Нет лучшего эликсира красоты, чем титул и большое приданое. Хорошо, что ты сдержался. В случае чего у меня есть свидетели, как оно было на самом деле, но от поединка мы не можем отказаться. Я бы потерял лицо.

Вот это он как раз прекрасно понимал. Останавливало его лишь одно.

– Кто-то будет биться вместо него? Вместо барона? Он сам не выступает в защиту собственной дочки?

– Нет. Обвини он в попытке соблазнения меня – ему пришлось бы сражаться самому. У меня есть дворянский титул, потому у него не было бы другого выхода. Он же поступил очень хитро и теперь может выставить на бой собственного охранника; если выиграет, договор будет его.

– Почему?

– Полковник Гасевр не купит седел для своих кавалеристов у того, кто проиграл поединок чести. Это не впервые, когда рец-Ванкеель хочет получить контракт для армии таким вот образом.

– А тот его охранник? Хорошо сражается?

– Саворех – мясник. Бывший офицер полка Небесные Головы, кавалерист, которого выбросили из армии, потому что он слишком любит убивать. Якобы он ответственен за резню ряда кочевых племен, а случилось это несколько лет назад во время обычной пограничной заварухи. Четыре стойбища: мужчины, женщины, дети. Нам пришлось заплатить золотом за каждого убитого, чтобы племена не объявили большую войну. Торговля с кочевниками приносит десять миллионов императорских оргов ежегодного дохода. Война стоила бы пять миллионов ежемесячно. Любящий кровь глупец – проклятие для любой империи.

Йатех пожал плечами:

– Это проклятие для любого племени. Я спрашивал, хорошо ли он управляется с мечом.

– Он сражается вомерской длинной саблей, знаешь это оружие?

– Видел его в бою. Хорошая сабля, но лучше для всадника, чем для пешего.

– Ему – без разницы. Если Саворех не возьмет второй клинок, тебе также придется сражаться одним мечом. Таковы условия поединка.

– Понимаю. Как он выглядит?

– Темные волосы, голубые глаза…

– Я имел в виду рост и вес, госпожа Элланда. Я не хочу его сватать – только убить.

Супруга купца чуть покраснела. Муж послал ей ироничную усмешку.

– Женщины, – проворчал он. – Он на полголовы выше тебя, массивный и широкий в плечах. Эхрен-рец-Ванкеель хвастается им при любом случае, тот сопровождает его даже в уборную. Я видел два его поединка. Он быстр, силен и, несмотря на свой вес, движется словно кот. Противников предпочитает калечить. Это тоже важно, Йатех. Ты не должен его убивать.

– Не понимаю.

Аэрин вздохнул, явно обеспокоенный.

– Непросто объяснить… Ты был вызван на поединок, эх, я был вызван, но сражаться придется тебе. В таких поединках, если вызывающий не упомянет, что бой должен идти до смерти, работает правило ранения: по нему, если один из противников сдается, второй – дарит ему жизнь. Тот, кто выходит на площадку, чтобы порубить противника на куски, не производит хорошего впечатления.

– Тогда зачем сражаться? Не лучше ли просто сыграть в кости?

– Йатех… Тут дело в том, что ты…

– Иссарам?

– Иссарам. Да. Эта провинция еще помнит резню четверть века назад. – Аэрин бросил осторожный взгляд на жену. Лицо у той было словно высечено из камня. – Ты новичок в городе. Нехорошо получится, если ты начнешь с убийства бывшего офицера, даже если тот покрыт сомнительной славой. Люди отвернутся от тебя и от меня.

Аэрин заколебался:

– Конечно, если не будет другого выхода, ты можешь выпустить ему кишки.

Йатех пожал плечами – это был один из тех жестов, которые его работодатель считывал безошибочно.

– Я ему – или он мне. Никогда не известно наперед. Если позволите, я пойду приготовлюсь к завтрашнему утру.

Естественно, они его не задерживали. Когда он вошел в свою комнату, то затворил дверь, снял пояс с мечами и верхнюю одежду, потом сел на кровать. Закрыл глаза, концентрируясь на собственном теле. Начал серию дыхательных упражнений, расслабляющих мышцы и освобождающих мысли. Завтра он встанет к бою во имя законов, которых не понимал до конца. Был он вызван, чтобы скомпрометировать его работодателя. Ему придется сражаться, возможно не на жизнь, а на смерть, чтобы один из купцов сумел заработать больше золота. Такого он до конца не понимал, законы, которые управляли этим миром, были странными и непостижимыми.

Честь охранника – честь того, кого он пообещал оберегать. Это – хорошее правило. Оно разгоняло большую часть сомнений и освобождало от чувства вины. Ему было интересно: тот, другой мужчина, с которым он скрестит меч, думает ли он так же. Йатех медленно уплывал в транс, очищая мысли от груза неуверенности и сомнений. Если завтра ему не повезет, его фрагмент души вернется к племени без малейших преград.

В последний миг в отражении на полированной поверхности медного подсвечника он увидел кого-то за окном. Сорвался на ноги, выхватывая оружие. Экхаар все еще был поднят, но дело заключалось в том, что некто решился подсматривать за комнатой, где он мог открыть лицо. Такой интерес надлежало задавить в самом зародыше. Но прежде, чем он успел добраться до окна, уже знал, что ошибся. Тень исчезла.

Кто-то осторожно постучал в дверь:

– Йатех…

…эй, Йатех. – Лихорадочный шепот кузена пробудил его от легкой дремы. – Кархоны.

Он подскочил и сразу же, как подрубленный, свалился снова.

– Лежи, глупец. Они могут нас увидеть.

Выпас коз, последний в этом году. Он с трудом упросил тетку, чтобы позволила ему отправиться со старшими двоюродными братьями по ту сторону гор, – несколько дней выматывающего, тяжелого пути со стадом блеющих злых волосатых тварей, которых, похоже, создали для того лишь, чтоб превращать жизнь мальчишек в ад. За сто пятнадцатью козами присматривали шестеро пареньков в возрасте от пятнадцати до семнадцати лет и он, тринадцатилетний подросток, носящий еще детские мечи, короче и легче оружия, которое использовали взрослые. Дядя Имринн обещал ему настоящие в следующем году, на четырнадцатый день рождения.