Книга Тамерлан. Железный Хромец против русского чуда, страница 48 – Юрий Корчевский

— Ай-яй-яй, разорение! — поддакнул князь.

— Мы бы к тебе не пришли, только следы от волокуш, которыми хлысты волокли, к Ельцу ведут. Разобраться надо, виновных наказать.

— А когда деревья срубили? — прикинулся простачком князь.

— Ден пять, может, поболе.

— Что же охрана ваша не усмотрела?

— К каждому дереву сторожа не приставишь.

— Оно так, только и я монастырским землям не сторож.

— Упаси бог, княже! Мы — чтобы по справедливости разобраться, по «Правде».

«Эка они заговорили, о «Правде» вспомнили». Князь решил остудить слегка пыл монашеский.

— Третьего дня охотник елецкий, Митрофан, к броду Волчьему ходил, зверя промышляя. Так видение лицезрел — иноки вершами едва Быструю Сосну не перегородили. У брода-то омут, рыбки много. И река на моей землице — не на монастырской.

Глаза отца Мефодия забегали по сторонам.

«Хм, явно его рук дело. Не сам, конечно, за рыбой ходил — иноков подбил», — сразу догадался князь.

Отец Кирилл подбородок вскинул.

— Не наших рук дело — пост у нас.

— Митрофан-то сказывал: как иноки рыбки наловили — сразу на подводу ее, верши туда же и к монастырю подались.

Отец Кирилл покраснел.

— Лжа это! Не было!

— Ну, стало быть, не было. Причудилось, видать, Митрофану. Он вообще выдумщик. Седмицу тому иноков в лесу моем встретил, говорит — грибы да ягоды собирали, лукошки полные.

— Заблудились иноки, не иначе, — вставил слово отец Мефодий.

— Конечно, лес густой, пуща прямо, немудрено заблудиться.

Отец Кирилл встал.

— Пойдем, отец Мефодий. Видно, не найдем правды в этом доме.

— Остынь, настоятель, сядь! — жестко сказал князь.

Монахи не посмели ослушаться, присели.

— Рыбная ловля, грибы-ягоды, деревья срубленные — мелочь это. Ты лучше, отец Кирилл, скажи: готов ли монастырь к отпору? Случись нападение басурман — поможешь ли дружиной город удержать?

— У самого народу, кто оружие держать может, маловато, старых да немощных половина. Самим бы удержать монастырь от разорения, — сказал настоятель. И добавил осторожно: — А что, слухи о набеге татарском появились?

— Да не слыхать пока. Так спросил.

— А, — облегченно выдохнул настоятель. — Так мы пойдем. Заглянем дня через три, может, с бревнами что и прояснится?

— Заходите, святые отцы! Мои двери для вас всегда открыты.

На пороге Кирилл перекрестил князя.

— Спаси тебя бог!

Монахи ушли.

«Ваши бы слова, да богу в уши», — подумал князь. А ведь он точно знал, что в монастыре есть полсотни иноков самого разбойного вида, послушанием которого было воинское дело. И оружие в монастыре тоже было. Вроде и невелик монастырь, но не раз доказывал делом, что может устоять перед непрошеными гостями. Однако же не властен князь над монастырем и его землями — на то патриарх есть.

Мысли князя переключились на урожай. Конец июля, уж жатва скоро. Капуста, репа, брюква, морковь в закромах уже. Только, сколько ими брюхо ни набивай, все равно без хлебушка сыт не будешь. А и на хлебушек виды есть: рожь уж пожелтела, жать скоро пора. Ячмень подходит, тоже сердце радует. Пшенички бы, да семян хороших нет. Деньги надобны для семян, да земля хорошая, черная. Одно поле только пшеницу и родит сам-десят. Остальное докупать мукой приходится. Тут купцы выручают — завозят с обозами.

Вот и сейчас, как будто мысли княжеские прочитав, в город обоз купеческий втягивался. Князю с поверха видно было — от ворот к базарной площади потянулся. Надо бы кого из прислуги послать, пусть узнают: из каких мест прибыл, какие товары привез да почем.

Князь постоял немного, да и решил сам пройти. «Ноги разомну, за одним узнаю — какие новости в чужих землях. Известное дело, купцы первыми все слухи разносят».

Для таких случаев князь имел одежду попроще. Надень он княжеское красное корзно, и купцы могут растеряться слегка, оробеть, сказать не все. От своих жителей не скроешься, не останешься неузнанным: каждый горожанин или крестьянин князя своего в лицо знал, издалека кланялся. А чужим знать ни к чему, с кем разговаривают.

Накинул князь ферязь легкую, на голове — тафья, как у служилого люда, на ногах — короткие четные сапожки мягкой кожи. Стоявший у ворот княжеского подворья дружинник усмехнулся в усы: опять, дескать, князь чудит.

Федор Иванович молча показал ему кулак.

Князь прошелся по короткой улочке до базарной площади. Торг, как и всегда летом, был многолюден и шумен. Торговали с прилавков, с подвод, с лотков. И товар был на любой вкус: и ткани цветные, и горшки глиняные, и рыба свежая, что вяло рот разевала, и куры живые, за лапы связанные, и убоина разная — свинина да говядина. Даже лавчонка оружейная имелась: с ножами, копьями и прочим железом — все не хуже, чем в других городах.

Рядом, заставив от неожиданности вздрогнуть, закричал зазывала:

— Калачи сдобные! Подходи, разбирай, пока горячие!

Тьфу на тебя, горлопан!

Князь, пройдя через торг, подошел к возам. В этом месте обычно всегда торговали купцы приезжие. Они не зазывали; откинув рогожу, выставили товар на обозрение.

Обоз был небольшой — всего четыре подводы. На двух лежали ткани — парча, шелк.

Князь пощупал шелк, поцокал языком. Купец расплылся в улыбке:

— Хороший шелк, из самого Синда! Бери, задешево отдам!

Лучший способ разговорить торговца, расположить его к себе — купить у него товар.

— Почем?

— Сколь брать будешь…

— Весь тюк возьму.

Шелк и в самом деле был хорош. И лишним не будет — двор большой, людей много.

Поторговались, хотя цена и в самом деле была невелика. Но какая же покупка без торга? Традиция такая. Купишь, не торгуясь, — стало быть — транжира, а деньги счет любят.

Сговорились, ударили по рукам.

— Сам тюк заберешь или парня послать? — спросил довольный сделкой купец, пряча деньги в кошель.

— Пошли, будь любезен. В княжеский дом пусть и отнесет.

Купец окликнул паренька, что крутился у лошадей.

— Савелий, отнеси рулон шелка в княжий дом.

Князь объяснил дорогу, и подросток ушел с тюком под мышкой. А Федор Иванович решил, что после покупки и поговорить можно.

— Откуда сам будешь, торговый гость?

— Из Перемышля, домой вот возвертаемся из дальних странствий.

— Где были, что видели?

Купец к расспросам привык, в каждом городе повторялось одно и то же. Сам что-то расскажет, с ним поделятся. Так и возит — и товар, и новости.