Онлайн книга «У чуда две стороны»
|
Но в конце школьного дня, перед шестым уроком не выдержала. Меня снова потянуло туда, за лестницу на третий этаж. Да что же это такое!!! Галка за мной увязалась. Что ж ее, прогонять? Долго обижаться она не могла. И вчера домой мы уже возвращались вместе, и она болтала о каких-то рукавицах, которые вязала себе на морозы. Сверху орнамент, снизу цветочки… или наоборот… Сейчас она шла как бы между прочим, как бы сама по себе. Но если я останавливалась, она тоже останавливалась и принималась рассматривать стены и потолок лысого школьного коридора. Валька сидел, повернувшись назад, и о чем-то оживленно разговаривал с одноклассницей. Взмахом головы откинул челку со лба. Я помахала ему рукой. Он меня увидел и тоже помахал. И за это спасибо. Спасибо, мерси, сенк ю тебе, Валя. После шестого урока я пулей выскочила в раздевалку. Галку бросила на произвол судьбы. Я хотела поймать Вальку, чтобы пойти домой вместе. Быстро оделась и выскочила на крыльцо. Тут его подожду. И, случайно поглядев вперед, увидела вдалеке его спину в сиреневой куртке. Шел с ребятами из класса. Как так быстро ушел? Наверное, их раньше с урока отпустили. Бывает такое! Мое сердце снова упало. Дома на скамеечке в прихожей лежал новый диск. Мама, наверное, купила вчера и забыла достать. А сегодня, перед тем как на работу идти, вспомнила и вытащила из сумочки. Да! Мама нашла работу. Ей очень нравился коллектив. Мама подобрела. Стала веселой. Аленушкой стала, как говорил папа. Я рассмотрела диск. «Микаэл Таривердиев. Тихая музыка». Поставила диск в музыкальный центр. Музыка грустная. Фортепьяно. Исполнение было похоже на импровизацию. Я подошла к окну. Падал снег. В этом году осень затянулась, она перемежалась то дождем, то снегом. А так как все уже ждали зимы, хотелось снега побольше. Дождь в конце ноября уже только раздражал. Всему свое время. И вот падал снег. Снежинки плавно кружились под тихую музыку, которая так же, как они, никуда не спешила и спокойно наполняла комнату. И мне снова захотелось плакать. Снежинки-открытки, Снежинки-игрушки, Снежинки-искринки, Снежинки-подружки, Летите вы, милые, К Новому году, Чтоб сделать волшебною Нашу погоду. Чтоб землю укрыла Красивая скатерть, Чтоб мне не хотелось По-прежнему плакать. Чтоб мне улыбнулся Чудесный мальчишка. Красивый-красивый, Пожалуй, что слишком… Да… Из-за Вальки пишу стихи… Наверное, это пройдет, стоит мне его разлюбить. Только как это сделать? Как снова стать веселой и беззаботной, болтать и беситься с Галкой? Я нажала «стоп» тихой музыке и включила в планшете своих любимчиков, англичан. Не хочу плакать! Не хочу влюбляться! Да кто он такой, этот Валька? Даже не одноклассник, мы просто учимся с ним в одной школе! Всего-то! Один из миллиона школьников-муравьев! Подал мне руку в автобусе! Всего-то! Всего-то? «Да он же тебя спас!» – напомнил мне внутренний голос. От презрения пассажиров, от косых взглядов… Он тебе улыбался. Он не сбежал с остановки, когда тебе было плохо, когда другие торопились и уходили, не глядя. Он держал тебя крепкими руками, которым ты доверилась беспрекословно. Он… он… он был красивый. Он и сейчас красивый… Пожалуй, что слишком. За окном падал снег… Вот бы мне снежинкою быть и упасть на лохматую челку и заставить его полюбить… – пронеслось в моей голове. Поздравляю, Маша Муравская: уже думаешь стихами, – съехидничала я над собой. Звоню подруге: – Галка! Найди в Youtube группу «One direction» и посмотри. – Нашла. – Поют? – Поют. – А что поют? – The City of angels. – Видишь парня с челкой? С длинной челкой? – Ну, лицезрю. – Это Лиам Пейн. – Лиам Пейн. Что дальше? – голос Галки делано равнодушный. Я же без нее ушла из школы! Галка опять обижалась. Но это у нее ненадолго! Я чувствовала себя перед ней виноватой. Из-за этого дурацкого Вальки я стала к подруге холодней относиться! – Правда, на Вальку похож? – Совсем нет. – Нет? А мне кажется, да. А челкой? – Ну, если челкой… челкой – похож. Я вздохнула. Галка права. Когда я только лишь вспоминала парня из автобуса, мне он больше казался похожим на Лиама. А теперь, когда я его знаю и вижу в школе хотя бы изредка, похожей осталась только челка. – Но ведь он красивый, правда, Галчонок? – Кто? Лиам? – Да нет же, Валька! – Ничего. – Почему ты говоришь «ничего»? – А почему мне не говорить «ничего»? – Потому что Валька красивый! Ты мне просто завидуешь! – Чему это тебе завидовать? – Галка начинает злиться. – Вы даже не целовались ни разу! – А что, это главное? – Влюбленные должны целоваться. – Кто тебе такое сказал? – Книги надо читать, подруга! – А кто влюбленный-то, Галка? Не поняла! – Ты! Ты! Маруся! Ты совсем голову потеряла, вот что тебе скажу! – Галка сердито отключилась. Ревнует подруга. Телефон в руках, я его не выпускаю. Посылаю сообщение. «Я люблю тебя, Галчонок». Через секунду телефон свистнул. «Я тебя, балду, тоже люблю». Ха! «Влюбленные», – усмехнулась я. Из нас двоих влюбленный один. И понятно, кто это. Галка права, похоже, я теряю голову. Не хочу влюбляться, но это случилось. Мне почему-то снова захотелось тихой музыки. Я снова поставила Таривердиева. Тихая музыка – это как падает снег. И это… как любовь без ответа. Когда светло хочется плакать. Прошел еще один день. И еще один. Валька к нашему классу не приближался. А я шаталась по всей школе, надеясь увидеть его. И одна, и с Галкой. Еле дожидалась конца урока, чтобы бежать на поиски. Плюнув на гордость. И удивлялась: куда же он девается на переменах? Нигде его не было. И наконец-то нашла это таинственное местечко! В рекреации на четвертом этаже у нас что-то вроде зимнего сада. Там стоят в кадках большие цветы. Ну, не цветы, а комнатные растения. Почему-то, даже если растение ни разу в жизни не цветет, его все равно называются комнатным цветком. Пальмы разных видов, фикусы, монстера, а еще много таких, которых я не знала. Последний в рекреации подоконник почти спрятан за этими цветами, которые стояли на полу «плечом к плечу». Вот там, около спрятанного подоконника, можно сказать, в джунглях Валька и проводил перемены. Непонятно, как он туда помещался? Ведь «садик» был очень тесный, места между кадками никакого. Я думаю, парень сам отодвинул растения от подоконника и туда прилепился, как ласточкино гнездо. |