Онлайн книга «Ветер влюбленных»
|
– Он же не дерется, Вета. Он выясняет отношения. Он человек не дела, а слова. – Как это понять? – Он всегда будет разбираться словесно. Будет ругаться, да. Но драться – нет. И давай забудем о нем. Хорошо, если бы Лёва оказался прав. Лев Капитонов на школьной дискотеке был моим принцем. Маленьким Принцем? Да, можно и так сказать! Прилетел откуда-то с заполярной планеты! Приручил меня и – отошел в сторону, к своей музе: музыке. Но сегодня он ко мне опять приблизился. Пусть временно. Я и тому рада! Лёва явился в костюме с галстуком. Кра-асивый! И мы смотрелись чуть ли не свадебной парой. Говорю «МЫ», потому что он почти не отходил от меня. Девчонки из нашего класса чуть не лопались от злости и зависти. Только Аля Королькова улыбалась во все свои брекеты. И концерт удался на славу, Алю похвалила администрация школы, и она была само благодушие. Да она вообще добрая душа. Проходя мимо нас с Лёвой в скромном синем платье с пришитой к подолу елочной серебристой мишурой, она покровительственно похлопала меня по плечу, а Лёве сказала: – Спасибо, что выступил, Лев. Ты был лучший в моем концерте! Лёва поклонился и шаркнул ножкой. Но другие девчонки! Исподлобья смотрели на нас и шипели между собой что-то нелестное для меня. И в первый раз мне стало как-то не по себе. – Лёв, – начала я, – вот скажи, почему мои одноклассницы такие злющие? Глянь, как они на меня злобно косятся! Почему? Ведь я никому из них не делала ничего плохого. – Ветка, но ведь и хорошего ты не сделала для них. – У меня нет с ними точек соприкосновения. – А ты пробовала найти? – Неужели это нужно? – А как же… один коллектив… сколько лет вместе учитесь. – Мне кажется, они мне просто завидуют. – И это есть, и это правда. Наверно, они думали, что мы с тобой разошлись, как в море корабли. И вдруг – снова вместе… Смотри, Аня Водонаева нам машет. – Где, где? – Вон там, погляди направо. Я нашла Аню Водонаеву, танцующую с Павлом Винталевым у самой елки, и ответно ей помахала. Аня была, как всегда, приветлива, ласково улыбалась, и я подумала, что если и буду жалеть о ком-то, окончив школу, так это о ней, о радужной девушке с рыжими волосами. В отличие от меня, Аня любит всякие платьица. А тут она пришла в черных джинсах в обтяжку и черной кофте со сборками спереди и прозрачной спиной. Ее пышные рыжие волосы ниже плеч казались сегодня особенно роскошными. Ушла я в rest room [3] ресницы подкрасить-подправить, то да сё, телефон запел. – Ветка, Лёву увел Кислицин, – доложила Аня. Ну вот! Так я и знала, что Захар не упустит возможности выяснить с ним отношения. Ждал удобного момента! А Лёва, значит, ошибся. Не такой уж он хороший психолог. – А не знаешь, где они сейчас? – Нет, конечно! Наверно, на улице! В своем открытом платьице я выскочила на крыльцо. Никого. На улице кружились снежинки, танцуя свой зимний бесшумный вальс. За школой тоже никого не было. И здесь вальс снежинок… Но где парни? Найду – просто не знаю, что сделаю с этим Захаром! Он сказал, что я сегодня тигрица? Да я загрызу его с потрохами! Зачем он вмешивается в мою жизнь? Он не имеет права! Я не его девушка! А то, что было, быльем поросло! Замело снегом! На третьем этаже, около нашего класса, парней обнаружила. В темном, без света, коридоре, маячили три высоких силуэта, хорошо заметные под светом фонарей, проникающим с улицы. Оп! Двое, получается, на одного! Очень честно! Захар, Лёва, а третий, кажется, Тимка Певченко! Точно, это он в белом джемпере. Только, кажется, ребята и не дерутся вовсе? Я прижалась к стене. Не буду приближаться. Если разговор нормальный – зачем мешать? Пусть Захар живет-поживает, так и быть, пусть остается целым, не погрызенным. – Понимаешь, Захар, – говорил Лёва. Голос у него был довольно мирный, это меня успокоило. – На свете существуют миллионы женщин. Миллиарды… – Миллиард баб, прикинь? – засмеялся Тимка. – Я представил, и крыша поехала… – …Ты встречаешься с сотнями, – Лёва не обращал на Тимку внимания. – Они для тебя – никто. Как растения, как деревья. Ты проходишь мимо них, не замечая, часто даже не глядя… – Лёва говорил медленно, словно рассуждая сам с собой. И парни слушали, вот чудо! Не мутузят Лёву, не угрожают ему, не ругаются. Чем-то их Капитонов пронял. – …Как проходишь по аллее мимо прекрасных цветов. Но среди этих цветов есть единственный твой. Вот его и надо отыскать. Ты читал Маленького Принца? – Ну, читал… кажется… давно… – это Захар. Тоже мирно и спокойно. Нет, правда, как им удается так мирно беседовать? Прямо-таки встреча дипломатов, а не разборка соперников. – Там была Роза. Единственная для Маленького Принца Роза. – Деревья, розы колючие, пни елово-дубовые… А при чем тут девчонки? – наконец-то вспылил Захар. Не читал ты, Захарыч, Экзюпери. А то бы сразу все понял! – Так ведь, чудак, девчонки – те же цветы, те же розы! И среди тысяч и сотен роз ты должен найти свою, единственную! – И что, ты сам-то ищешь? Нашел? – А как же! И ты ищешь, и все мужчины. Это даже на подсознании происходит. – Га-а, – грубо засмеялся Певченко, – ты что, мужик уже? Уже попробовал? – Певченко, я всегда знал, что ты пошлый, – бросил Лёва. – Да сам ты, – разозлился Тимошка, – баянист!.. Захарыч, ты идешь, нет? Я ухожу! Зачем ты меня позвал, эту фигню слушать? – Постой, Тимыч, – отозвался Захар, – щаз. – Я не о частностях говорю, парни, – продолжал Лёва. – Не о Певченко, Капитонове. Я вообще. – И чё же ты нарыл? – спросил Захар. – Я еще ничего не нарыл. У нас время еще позволяет. Тьма времени впереди. Но я ищу. И понимаешь, твоя девушка может быть рядом. А может, и за тридевять земель, тоже где-то сейчас вальсы танцует. Где-нибудь в Коста-Рике, у пальмы. Пусть она даже не очень хорошая, может, в ней куча колючек, но она – твоя, и ты чувствуешь, что жить без нее не можешь… Я не очень туманно выражаюсь? Понимаешь? – Ну чё же тут не понять, я чё, тупой? – И если я почувствую, что она – моя, я никому ее не уступлю. – Ты чё, ее любишь? Покровскую, слышь? – Я этого не говорю. Я даже и не о Виолетте вовсе. Я о жизни. А Покровская… Прости – это мое личное, не лезь в эту музыку, о’кей? – А если это и мое личное, тогда чё? – Тогда пусть она нас рассудит. – Она рассудит, ага! Даст как по кумполу! Слышь, Капитоныч, а может, зря мы… в театре-то разошлись, а? Тогда-то? |