Книга Искушение Данте, страница 58 – Джулио Леони

— Мне не очень хотелось идти сюда для разговора с вами, мессир Алигьери. Это противоречит традициям Церкви и моим личным убеждениям, — заявил инквизитор. — Я считаю, что добрый пастырь должен искать заблудшую овцу даже дождливой ночью, даже под палящим солнцем пустыни. Но если овца стала волком и отбилась от стада, чтобы заманить пастыря в лес, тот должен вернуться к себе и как следует вооружиться.

— Какая зловещая аллегория. А что, волк в овечьей шкуре — это я? Или вообще вся Флоренция?

— Вы — ничто, мессир Алигьери, и очень скоро убедитесь в собственном ничтожестве. Но сейчас вы выполняете такие обязанности, которые заставляют нас до некоторой степени с вами считаться. Лишь поэтому я поборол вполне объяснимую неприязнь и уподобился Господу нашему Иисусу Христу, омывшему ноги подлому предателю Иуде.

— Ради чего же вы пошли на такие испытания? Хотите, чтобы отменили приказ об изгнании нарушителей порядка?

Этого пса в монашеской рясе вполне могли поставить в известность об этом указе, который должен был храниться в секрете вплоть до момента его исполнения! Каждый из остальных пяти приоров вполне мог быть куплен кардиналом!

— Церкви безразлична участь людей, бесчинствующих в вашем городе, — поморщившись, сказал инквизитор. — Изгоняйте, кого вам заблагорассудится. Скоро ключи от ворот Флоренции окажутся в наших руках, и тогда все незаслуженно изгнанные вернутся на родину с триумфом… Нет, я пришел сюда не за этим.

— Так за чем же?

— Прошу вас арестовать женщину по имени Антилия, танцующую в таверне по дороге в Рим.

Данте ответил не сразу. Он пристально вглядывался в лицо инквизитора, пытаясь понять, что у того на уме. Однако лицо монаха оставалось непроницаемым.

— Почему я должен это сделать? — спросил поэт.

— Чтобы она не могла больше вредить. Ее надо заковать в цепи и отправить в Рим, где эта блудница предстанет перед судом за свои преступления. И она должна вернуть то, что ей не принадлежит.

Значит, кардинал решил играть в открытую!

Данте подумал, каковы же мотивы этой просьбы…

Никому не известная танцовщица могла понадобиться Бонифацию лишь по одной причине! Значит, она действительно Беатриче — наследница императорского престола! Значит, именно ее мастер Амброджо намеревался изобразить в мозаике для здания будущего университета!

Больше поэту ничего не приходило в голову.

— В чем же ее обвиняют? — спросил он.

— В колдовстве и преступлениях против божьего и человеческого естества, — ответил монах, хотя было видно, что даже он сам не верит в это пустое обвинение.

— Обвинение в сношениях с демонами можно предъявить каждому поступающему против божьей воли. В конечном счете Сатана участвует в любом преступлении, хотя бы в качестве наблюдателя… Флоренция нуждается в более убедительных доказательствах, чтобы принять такие суровые меры, особенно в отношении женщины королевских кровей.

Лоб Ноффо Деи опять покрылся испариной.

— Вы опять о легендарной дочери Манфреди? Вы упрямы, как настоящий флорентийский осел! Я же сказал вам, что эту женщину обвиняют совсем в другом!

Данте саркастически усмехнулся.

— Вижу, вы тоже наслышаны о наследнице Манфреди! Так зачем же вам нужна эта женщина, если не за этим? Вы же не думаете, что она — ведьма! — прошипел он, подавшись к побледневшему монаху. — В чем вы собираетесь ее обвинить? Выкладывайте!

— Ее обвинят в краже.

Данте озадаченно нахмурился.

В какой краже?!

У него перед глазами блеснул золотой диск, который он получил от Теофило и спрятал в своей келье.

Мессир Флавио говорил, что теперь во Флоренции таких немало! И эти диски похожи на подвески на теле Антилии! Неужели она никакая не наследница, а простая воровка?! Не может быть!

— А что она украла? — спросил Данте, чтобы выиграть время и все как следует обдумать.

— У этой женщины есть нечто, принадлежащее Церкви.

— Что именно?

— Я не могу вам этого сказать, — смущенно пробормотал Ноффо.

— Во Флоренции никого не могут подвергнуть преследованиям без убедительных доказательств вины. Мы не в Риме, — сказал поэт.

— Я не могу вам этого сказать потому, что сам этого не знаю.

— Как это так?! — изумленно воскликнул Данте. — Этого не может быть! Как же вы обвиняете ее в краже, если даже не знаете, что она украла?!

— Мы знаем, что кто-то открыл ей одну тайну. А эту тайну по праву должна знать Церковь.

— Хватит играть в кошки-мышки! Что это за тайна? Чего она касается?

— Смерти предшественника Бонифация Целестина V.

— Эта женщина знает, кто его убил? И вы хотите, чтобы из-за этого Флоренция арестовала ее? Чтобы она не проговорилась?

— Вы везде видите только убийства! Зачем так говорить о мирной кончине святого человека?

— Потому что все знают о том, что Целестина убили! — рявкнул Данте. — А может, эта женщина узнала, как изготавливать золото? — после небольшой паузы продолжал он. — Может, она похитила у вас именно этот секрет?

Монах ничего не ответил. Несколько мгновений казалось, что он еще что-то скажет, но потом он расправил узкие плечи и выпрямился с непроницаемым лицом.

— Больше я вам ничего не могу сообщить, — заявил инквизитор и встал. — Мы надеемся, что вы удовлетворите нашу просьбу. Это ваша последняя возможность улучшить неблагоприятное впечатление, которое вы на нас произвели.

Данте сложил пальцы в виде кукиша и показал его спине удалявшегося монаха.

«Вот тебе, а не Антилия, пес смердящий!» — подумал он.

Поэт был в ярости.

Эта змея подколодная во второй раз побывала у него в руках, а он так и не мог вырвать из нее никаких полезных сведений. Значит, смерть Целестина V — это действительно загадка для Бонифация! А может, наоборот, кто-то узнал то, что Церковь всеми силами пыталась сохранить в тайне!

Данте вспомнил все, на что намекнул ему Якопо Торрити. Впрочем, архитектор пересказывал лишь слухи.

Антонио да Перетола наверняка знает об этом намного больше! Ведь он много лет служил в папской курии и очень много видел и слышал в коридорах Латеранского дворца. В этом змеином гнезде не могли не говорить о смерти Целестина. Надо заставить его говорить!

Поэт подождал, пока инквизитор дойдет до своей стражи и они все уберутся восвояси. Ему не хотелось, чтобы люди кардинала видели, куда он идет. Внезапно он услышал свое имя, повернулся и едва успел отскочить в сторону. На него чуть не налетел несшийся к нему мессир Дуччо.

— Наконец-то я вас нашел! — с трудом переводя дух, воскликнул секретарь Магистрата. — Вас никогда не застать на месте!