Онлайн книга «Отец мой шахтер (сборник)»
|
А нынче! – что к моим ногам Вас привело? какая малость! Как с вашим сердцем и умом Быть чувства мелкого рабом? Иван и Аркаша шли через «отбелку» и полемизировали на ходу, не спорили, а именно полемизировали, чуточку собой любуясь, как это случается всегда, когда полемизируют. По гулкому пустынному цеху разносились термины и имена, которые вряд ли когда здесь звучали: «экзистенциализм, Кришнамурти, панславизм, Михаил Булгаков». Иван и Аркаша так увлеклись, что остановились и продолжили полемику. – «Нация – это не то, что она думает о себе во времени, а то, что Бог думает о ней в вечности», – возвышая голос, проговорил Иван. – Это Бердяев? – удивился Аркаша. – Нет, это Владимир Соловьев. – Я так и подумал, – кивнул Аркаша. И в этот момент из лежащей рядом трубы вырвался пар и окутал на мгновение их двоих. Когда пар растворился в прохладном воздухе «отбелки», рядом, словно чёрт из бочки, появился Генка. – Здоров, мужики! – закричал, скаля зубы. – Анекдот рассказать? Один еврей в ментовку приходит и говорит: «Заберите у моего соседа козла». Мент спрашивает: «Почему?» – «А он все время: “Ка-гэ-бэ-э! Ка-гэ-бе-е”»! Аркаша смотрел на Генку невозмутимо и бесстрастно. Иван улыбнулся, но только из вежливости. Генка загыгыкал, хотя, судя по глазам, было ему совсем не смешно. И, не прощаясь, повернулся и пошел по цеху, напевая: Моя лилипуточка! Приди ко мне! Побудем миноточку Наедине! – Вы, кажется, ищете Аню? – глядя в спину удаляющегося Генки, спросил вдруг Аркаша. – Откуда вы… знаете? – растерянно спросил Иван. Аркаша пожал плечами: – Город маленький – все всё знают. А разве у вас в Сакраменто не так? – И, не дожидаясь ответа на свой вопрос, назвал адрес: – Луговая, девяносто шесть. День был теплый, мягкий, полупрозрачный, как называют такие дни в Васильевом Поле – млявый. Река остановилась и не текла больше. Вдоль берега неподвижно стояли редкие разомлевшие рыбаки. Словно домотканые дорожки, скатывались к воде полоски огородов с картошкой, цветущей сиреневым и белым. На одном из огородов жгли костер, и сизый дым лениво сползал к реке. У самой воды густо зеленела сырая и тонкая луговина в бородавках ворсистых кочек. Делая низкие крути над одним и тем же местом, пронзительно и тревожно кричал чибис. Целенаправленно и осторожно туда двигались дети – верно, чтобы поглядеть гнездо с птенцами. Первым топал рыжий мордатый нахалюга, за ним худой печальный очкарик, а на кочке стояла и смотрела им вслед маленькая тонконогая девочка. – Са-ань! Санечкин! – жалобно и ябедливо тянула она. – Не ходи туда! Болото засосет! Са-ань! Я все мамке… А на той стороне, за рекой, ничуть не скрываемый высоким бетонным забором, стоял огромный, мутновато отсвечивающий на солнце дюралевый куб почтового ящика. Аня перевела взгляд на прикнопленный чистый лист ватмана и внимательно посмотрела чуть вправо. Обвивая куст колючего шиповника, к небу тянулась повилика с узкими бледными листьями и большими бело-розовыми воронками цветов. Внимательно глядя по сторонам, Иван медленно ехал по проселочной дороге и, увидев стоящий у куста шиповника этюдник, остановился. Стоя на обочине, Иван посмотрел по сторонам, нигде не видя Аню, хотел крикнуть, позвать ее, но передумал и пошел по густой траве вперед. Аня спала рядом с этюдником – совсем по-детски: поджав под себя колени и подложив под голову сложенные ладони. Иван посмотрел на незаконченный эскиз, потом на шиповник и повилику, потом, смущенно и коротко, на Аню. Она улыбалась во сне. Внезапно, неожиданно для него самого, на глазах Ивана выступили слезы, и он торопливо вытер их пальцами. Он сел на траву неподалеку и стал смотреть вдаль, дожидаясь, когда Аня проснется. Аня открыла глаза, увидела Ивана и нисколько не удивилась, а только больше улыбнулась, видимо считая, что это сон. Но тут же поняла, что не сон, торопливо поднялась, села, провела ладонью по лицу и поправила волосы. Иван взглянул на нее и снова стал вежливо смотреть вдаль. – Сакраменто, – тихо сказала Аня. – Что? – не расслышал Иван и посмотрел на Аню. Сакраменто – край богатый. Золото гребут лопатой, – продекламировала Аня – негромко и, кажется, насмешливо. – Что это? Аня пожала плечами: – Стишок. Из детства… – Из детства, – задумчиво повторил Иван и вдруг поднялся и произнес ее имя: – Анна! – Он произнес ее имя очень серьезно и почти торжественно. – Анна! – попыталась скопировать его Аня. Получилось похоже, и она засмеялась. – А вы знаете, наши платки никому не нужны… – Как? – От неожиданности Иван снова сел на траву. – Да-да, никому. Склады забиты, торговля не принимает. А платки все носят японские. Вы зайдите в магазин, поинтересуйтесь: наши лежат, а как японские появляются – сразу расхватывают. Японцы наши самые ходовые рисунки скопировали и гонят их на своих японских машинах, печатают, как газеты. А краски у них лучше. И дешевле… И японские… Иван не знал что возразить, но соглашаться он не хотел. – А как же это?.. – Он указал рукой на этюдник, на искусный Анин эскиз. – А это план, – ответила Аня. – Четыре эскиза в месяц. Мы делаем платки по привычке. По инерции… Анна Георгиевна дорабатывает до пенсии, Спиридонова ждет, когда освободится ее место, Анну-Аллу держит Ашот Петрович за какие-то былые заслуги… – А вы? – А я… – Голос у Ани дрожал. – Я жду, когда дадут квартиру. И ее можно будет обменять на Москву, на комнату с доплатой… На дороге возник звук автомобиля. Иван посмотрел в ту сторону и увидел остановившийся жигуленок. Из него вышел Альберт и, стараясь не смотреть туда, где были Иван и Аня, открыл капот и стал делать вид, что копается в моторе. Иван скривился, как от знакомой и привычной, но все же боли, и повернулся к Ане. Аня улыбнулась. – Вот сейчас скажу, что там производят, – она указала пальцем на заводской корпус за рекой, – и вы станете шпионом, а я – предателем Родины. – Ой, нет, нет, не надо! – поверил и испугался Иван и инстинктивно обернулся и глянул на дорогу. Улыбающийся Альберт помахал ему рукой. – Сосед, это ты?! – крикнул он. Иван кивнул. – А я смотрю: ты или не ты? И машина вроде твоя. Аккумулятор накрылся! Подцепишь, может? Да ты разговаривай, я подожду. – Альберт заложил руки за спину и стал прохаживаться взад-вперед. Иван растерянно поглядел на Аню. Она закусила губу, но глаза ее смеялись. |