Книга Отец мой шахтер (сборник), страница 200 – Валерий Залотуха

Агитаторы вздрогнули и, мгновенно замолкнув, оглянулись. В нескольких шагах от них стояло непотребного вида человеческое существо с опухшей побитой мордой и маленькими наглыми глазками.

Илья сделал над собой усилие и приветливо улыбнулся.

– В гробу я видел вашего Сталина, – упрямо повторил незнакомец.

Глядя на него оторопело, агитаторы не заметили, как оказались в окружении таких же крайне грязных, дурно пахнущих людей, которые своим густым запахом забивали даже общий аромат свалки. Непонятно было, откуда они появились – словно материализовались из дымящихся куч, сложились из ветоши и грязи. В сгущающейся, тревожащей душу тишине погромыхивало автомобильное железо – Илья переминался с ноги на ногу на крыше «запорожца».

– Вы в порядке шефской помощи или как? – живо поинтересовалась огромная бомжиха в зимнем пальто с каракулевым воротником и с обернутыми в целлофан слоновьими ногами.

– А может, они менты? – высказал догадку один явно с уголовным прошлым.

– Менты такими не бывают, – не согласился его сосед и ткнул грязным пальцем в сторону Кима и Анджелы Дэвис.

– Это американцы из Армии спасения, они к нам приезжали в прошлом году, – тоном учительницы проговорила пучеглазая худая женщина.

– Американцы на «запорожцах» не ездиют. У них «форды», – высказался дед с костылем.

– А еда, еда вон в ведре, сейчас раздавать будут.

– Это не еда, это закуска, – весело высказался бомж из второго ряда, и все засмеялись.

– В гробу я видел вашего Сталина, – упрямо повторил появившийся первым, неожиданно напомнив Илье цель его приезда на свалку.

– Товарищи! – заговорил Илья. – Мы, новые коммунисты, пришли к вам, чтобы поставить все на свои места. Что это значит? Это значит, что те, кто вас ограбил, должны оказаться здесь и в вашем положении, а вы переселитесь в их дома, набитые едой и одеждой!

Бомжи внимательно слушали.

– Это будет, я вам обещаю, но сейчас я хочу задать вам такой вопрос, – продолжал Илья, и голос его набирал силу и значительность. – Я хочу спросить вас: верите ли вы в коммунизм?..

– В гробу я видел… – забубнил первый среди равных, но не успел договорить, потому что стоявшая рядом женщина-слон ткнула его локтем. Видевший Сталина в гробу ойкнул и стал чесать бок.

– Верите ли вы в коммунизм? – очень серьезно повторил Илья свой вопрос.

Боясь ошибиться, бомжи с ответом медлили.

– Верим, – негромко и робко высказался наконец кто-то, и тогда его горячо со всех сторон поддержали:

– Верим, как не верить!

– Я, например, раньше не верил, а теперь верю!

– Верим и будем верить!

– Мы во все верим!

Другого, похоже, Илья и не ждал.

– Коммунизм – это не чья-то выдумка, не чье-то досужее желание, – продолжил он. – Коммунизм – это идея, молодая идея, ей всего каких-то сто пятьдесят лет. Говорят – идеи носятся в воздухе. Идея коммунизма витает над этим местом. Вам принадлежит будущее точно так же, как вам принадлежало прошлое. Я хочу вас спросить: кем были вы в своей прошлой жизни? – Илья указал пальцем на слоноподобную женщину: – Кем были вы?

Женщина тяжело переступила с ноги на ногу и, хмурясь, ответила:

– Продавцом я была. Завмагом в «Культтоварах».

– Вы были работником советской торговли, – прокомментировал ответ Илья и указал на другого бомжа.

– В армии прапорщиком, – ответил тот.

– Вы защищали Родину! Кем были вы?

– В школе работал.

– Вы учили детей! Кем были вы?

– На котельной…

– Вы давали людям тепло! Кем были вы?

– Шахтером.

– Вы добывали для страны уголь! Кем были вы?

– Космонавтом.

– Вы покоряли космос! – с пафосом воскликнул Илья и запнулся, почувствовав неладное. Из второго ряда смотрел вызывающе и ехидно невысокий сухощавый бомж с ежиком жестких седых волос, именно он назвал корейскую морковь закуской.

Илья растерялся.

– Алконавтом он был, а не космонавтом, алкашом был, алкашом и останется! – пришел на помощь кто-то, и бомжи засмеялись. Смеялись они хрипло, неумело, как малые и больные дети. Назвавшийся космонавтом не обиделся, продолжая смотреть на Илью насмешливо и ехидно.

Бомжи отсмеялись, но Илья все молчал.

– Ты скажи нам еще про коммунизм, сынок, скажи, – ласково подбодрил дед с костылем, но видевший в гробу Сталина вновь заявил о себе.

– Видел!!! – возмущенно завопил он. – Я тогда в армии служил в Москве, в оцеплении стоял, когда его хоронили. Гроб у него был как у всех, а сверху крышка прозрачная, как у самолета – фонарь! Фонарь был у Сталина! Плексигласовый! Вот я его там и видел! Видел! Видел! Видел! – Бомж опрокинулся на спину и стал колотить по земле руками и ногами, биться головой в отчаянии оттого, что ему никто не верит.

Глава двадцать вторая. БУМ В ПРИДОНСКЕ

Владимир Иванович постучал пальцем по включенному микрофону, и все заулыбались. Печенкин был во фраке и с бабочкой, и все мужчины в зале были во фраках и с бабочками: наши и иностранцы, и наши от иностранцев почти не отличались. Выделялись двое: Илья и мистер Мизери – они стояли отдельно от всех и непринужденно болтали. Илья был в той же одежде, в какой он приехал из Швейцарии: в красной курточке с золотым гербом на нагрудном карманчике, узких коротких брючках и клоунских ботинках.

– Шутка, – объяснил свое действие Печенкин, и наши засмеялись, а иностранцы заулыбались.

Илья и мистер Мизери весело переглянулись и замолчали. Богатый заморский гость окинул любопытным взглядом великолепие «Парижских тайн» и, склонив голову, уставился на Печенкина-старшего из-под поблескивающих круглых очков в золотой оправе. Вообще, он был очень смешной, этот мистер Мизери: невысокий, широкий в поясе, круглолицый и розовощекий, с длинными поредевшими золотыми волосами, образующими над головой своеобразный нимб. Единственный из мужчин, он был не во фраке, а в зеленом твидовом пиджаке, неопределенного цвета мятых брюках и мягких мокасинах. Да и бабочку – большую, красную в белую горошину, он, похоже, привез в кармане пиджака и надел перед выходом из машины.

– Дамы и господа! – заговорил Печенкин, улыбаясь одними глазами.

На английский переводил московский переводчик, их, московских, за мистером Мизери вообще много увязалось.

– Когда мы решали, что показывать и что не показывать нашему гостю, я сказал: «Давайте ничего скрывать не будем, покажем все, как есть…» – И Печенкин обвел взглядом интерьер ресторана, где присутствовали только два цвета: белый и золотой.

Первым, как ни странно, оценил шутку мистер Мизери – он засмеялся раньше русскоговорящих.