Онлайн книга «Пираты из ГРУ»
|
Саперы тоже не сидели сложа руки, они приготовили к действию светошумовые гранаты. Это был один из приемов, применявшийся только российским спецназом, – шумовые гранаты забрасывают не перед штурмом, а во время его, прямо перед штурмовой группой. Суть приема в том, что, если штурмовая группа использует активные наушники, она может продолжать бой, а вот террористы получают контузию. Взрыв шумовой – это сто десять – сто двадцать децибел, причем сто сорок – это смерть. – Готовность! Саперы взяли в каждую руку по гранате. Четыре гранаты – это уже тяжелая контузия как минимум. Грохот автоматов перекрыл сихронный взрыв, от которого екает под ложечкой. Взрыв, который ты чувствуешь, слышишь не ушами, а всем телом. – Вперед! Пулеметчики открыли непрерывный огонь, и в этот момент вперед полетели еще две гранаты. И штурмовые колонны пошли вперед… Турция, черноморское побережье Ночь на 16 сентября 2016 года Будут обижать – не обижайся. Дагестанская пословица Мухаммед аль-Хизри тоже чувствовал себя не в своей тарелке… Это был первый его амалият как амира – и он сильно нервничал от этого. От него зависела жизнь десятков братьев, зависел успех в сложной, несколько месяцев готовившейся операции. С ними ли Аллах? Не обманут ли турки из разведки, посадят ли братьев на паром или вместо этого посадят в самолет и выбросят где-нибудь над Средиземным морем? От турок можно много всего ожидать, они сказали, что доставят братьев прямо на паром, идущий в Севастополь, но могут ведь и билет в один конец выписать. Тут государство куфарское, злое… Свидание с Лилой добавило неосознанного раздражения и гнева. Он был зол на Хассана, что тот спит с его сестрой. Поскольку она не замужем, а он – старший мужчина в семье, на Суде ему придется отвечать и за нее тоже. Сказано, что, когда женщина предстанет перед Аллахом, Аллах Всевышний спросит ее лишь о том, слушалась ли она мужчину, а все остальное он будет спрашивать с мужчины, который за нее отвечает. Значит, с него будет спрашивать. Получается, что Хассан покушается на его иман [18] , надо поговорить с ним об этом. Так не годится. И интересно, что за американцы, с которыми контактирует Хассан? И зачем ему это? Хассан – он пусть и мусульманин, но при этом родился в Лондоне. Он чужой здесь и не сможет ни возглавить страну, ни играть сколь-либо заметную роль в правительстве. Не то что Мухаммед – его отец был адвокатом известных шейхов на суде, защищал их бесплатно, это все помнят. Он из хорошей семьи… Мухаммед возвращался в лагерь, находящийся в паре километров от города, как вдруг заметил стоящий на обочине китайский «Леопард» [19] – это была машина из их лагеря, и ей тут нечего было делать. Подумав, что машина сломалась, Мухаммед аккуратно притормозил рядом и вышел. Дверца «Леопарда» открылась, и оттуда показались Джавад – он был опытным, хорошо повоевавшим братом, но ему не доверяли, потому что он раньше служил в полиции, и Руслан, чеченец. Он был известен полной отмороженностью – один раз, когда их прижали, а гранатометов не было, он взял взрывчатку, пошел к вражеской «БМП», чтобы установить на ней взрывчатку, и остался при этом жив… – Салам! – Салам! – Что, бензин? – В порядке бензин. – Тогда что? Мухаммед не почувствовал неладного – хотя должен был. – Где ты был, брат? И где твоя борода? – Какая тебе разница? – Большая. Что ты делал в Синопе? – Я должен перед тобой отчитываться?! – вскипел Мухаммед. – Да кто ты такой?! Он полез в карман за пистолетом, но Джавад оказался быстрее. Сверкнул длинный, похожий на саблю нож – и Мухаммед упал под ноги своему убийце, хрипя и царапая землю… – Иншалла… Джавад повернулся к Руслану, тот пожал плечами: – Мне он никогда не нравился, эфенди. Слишком много любил жизнь и слишком мало любил Аллаха Всевышнего. – Аллаху акбар! – Закопать его, эфенди? – Нет. Оставим тут. Столкните с дороги, пусть его растащат собаки и крысы. – А если полиция, эфенди? – Все в воле Аллаха. И завтра нас тут уже не будет… В исламе есть такая ночь, называемая Ляйлятуль Кадр – ночь могущества и предопределения. Считается, что в эту ночь, что лучше тысячи месяцев, в которых нет ночи могущества и предопределения, на землю сходят легионы ангелов и вершат добрые дела. Трактор, Студент, Карлик, Шпиц. И я. Нас трудно назвать ангелами, да и то, что мы вершим, вряд ли можно считать добрым. Но сегодня – именно такая ночь. Ночь могущества и предопределения. Сегодня решится многое, если не все. Будет ли в России «красная свадьба» [20] , или сегодня мы избежим такой участи. Сумеем ли мы сегодня отомстить – за Грозный девяносто четвертого и Волгоград две тысячи тринадцатого, за Буденновск и «Норд-Ост», за Кизляр и Первомайское, за Домодедово и метро «Автозаводская». Все в наших руках. Я стоял на берегу Черного моря – на чужом берегу Черного моря и сигналил обычным мобильником. Луна то появлялась, то исчезала в рубище облаков. Со спины, рассыпавшись и заняв позиции с автоматическими винтовками, занимали позиции мои бойцы. Очередной сигнал – и в море замигал огонек. С моим базовым военным образованием я без труда прочитал морзянку. Точка-точка-точка точка-тире-точка-точка тире-тире-тире тире-точка. СЛОН. А через несколько минут большая лодка с жестким днищем бесшумно подошла к берегу, и двое спецназовцев, спрыгнув на мокрый песок, разбежались в стороны. Третьим на берег спрыгнул Слон. Как и все, в черной боевой униформе с капюшоном и с автоматом… – Ну? – Все в норме. – Точно? – Как в аптеке. Слон подал сигнал – выгружаемся. – Давайте в темпе. Я катер береговой охраны видел. Карета подана. Сколько вас? – Шестеро, считая меня. А где карета? – Там, за горкой. |