Книга Вспомни меня!.., страница 37 – Дана Хадсон

Услышав задание разыскать Лорен Смит, возраста около двадцати трех — двадцати пяти лет, постоянно проживающую в Лондоне, детектив скривился. Дюмон поспешно добавил:

— Ну еще приметы — голубоглазая блондинка, очень хорошенькая.

Чуть прищурясь и пряча саркастичную усмешку в углах тонкого рта, человечек уточнил:

— И это всё?

Искренне жалея, что при встрече не удосужился попросить у Лорен хотя бы визитку, Поль сокрушенно признался:

— Всё!

— Тогда мы эту Лорен Смит до нового пришествия будем искать. В Лондоне таких Смит не меньше сотни тысяч. Если не две.

Детектив ушел, а Поль с острым чувством неудовлетворенности и недовольства собой устало прикрыл глаза. Милое лицо Лорен, глядящей на него с удрученным видом, тут же всплыло в памяти. Такое, каким оно было в их последнюю встречу, усталое и разочарованное.

В сердце что-то болезненно кольнуло, но он не поддался панике, уверенно сказав себе, что скоро, очень скоро он найдет Николь. Не может не найти.

С трудом отрешившись от дел прошедших, занялся делами нынешними. Нужно было предупредить родных и знакомых, что свадьба не состоится, и отменить уйму сделанных заказов. Это неприятное дело он поручил своим мажордому и секретарше. Они были откровенно поражены злосчастным известием и явно ему соболезновали.

Но он пресек это недоразумение, сказав, что передумал сам. При этом они украдкой переглянулись, и Поль понял, что они ему не поверили, но это его ничуть не обеспокоило. Пусть думают, что хотят.

На следующий день в газетах появились статьи об их разрыве и небольшое слезливое интервью с Элен, в котором она говорила, что не может понять, что произошло. Дюмон, естественно, хранил молчание. После публикации он почувствовал стену недоброжелательства, воздвигнутую подчиненными, знакомыми и даже некоторыми из друзей, но всё равно не счел нужным оправдываться. Это его жизнь, и он проживет ее так, как считает нужным.

Его родные пытались выяснить, что произошло, но в ответ слышали один стандартный ответ:

— Мы поняли, что не подходим друг другу.

В пятницу его пригласил к себе в офис для приватной беседы отец Элен. Поль приехал к нему с тяжестью на сердце, понимая, что разговор предстоит крайне неприятный.

Мсье Форж был ужасно недоволен подобным оборотом дела. Встретив Дюмона в вестибюле, и ведя несостоявшегося зятя в свой роскошный кабинет, мысленно попенял дочери на неразумность. Столько надежд, и всё прахом!

Предложив гостю присесть, сел напротив и рассеянно побарабанил пальцами по палисандровой столешнице, не представляя, как приступить к щекотливой теме. Попытался деликатно выяснить, что произошло, но Поль ничего рассказывать не собирался. С непроницаемым видом заявил:

— Кольцо мне вернула ваша дочь, пусть она и объясняет, что произошло. — И нахмурился, отвратительно себя чувствуя. Это заявление было на грани непорядочности, но уж пусть лучше так, нежели Элен узнает, что он оставляет ее ради другой женщины.

— Она поступила опрометчиво и теперь ужасно сожалеет. — Мсье Форж был искренне расстроен. — Неужели ее нельзя простить?

Но на Поля это впечатления не произвело. Он был вынужден до конца играть взятую на себя роль бездушного человека.

— Мне очень жаль, но я не кукла, которую можно кинуть в угол, а потом вытащить и играть с ней, как ни в нем ни бывало. Прошу меня извинить! — И ушел, крайне недовольный и собой, и сложившимися обстоятельствами.

Об этой несостоявшейся свадьбе напечатали в газетах, и даже передали в светских новостях по нескольким каналам телевидения. Поговорили пару недель, то сочувствуя Полю Дюмону, то осуждая, но потом начались беспорядки в Париже, и обывателям стало не до подобной ерунды, когда молодчики африканского происхождения жгли машины и громили всё, что попадало под руку.

У Поля была слабая надежда, что Лорен узнает о его отмененной свадьбе, поймет, что это для них значит, и сообщит о себе, но никакой весточки от нее не пришло, и вскоре надежда растаяла.

Через месяц от поиска Лорен Смит отказалось и детективное агентство, аргументируя это слишком малыми исходными данными, и стало ясно, что найти девушку гораздо сложнее, чем полагал Поль. Он несколько раз и сам ездил в Лондон и бродил по улицам, надеясь, что ему повезет и он интуитивно, по зову сердца пройдет по тем же улицам, что и она, и они наконец встретятся, но напрасно.

Перед двадцать пятым декабрем Дюмон метался, не зная, что предпринять. В душе нарастало предчувствие страшной беды, заставляя сердце замирать в тоске от невозможности ее предотвратить. Ощущение было почти такое же, что и у де Мариньи перед казнью, горестное и безысходное.

Утром в день предполагаемой свадьбы Поль вдруг решил поехать в шато де Мариньи. Что-то звало его туда так неудержимо, что он кинулся к машине, даже не поздравив родных с рождеством.

Дорога была скользкой и обледенелой. По краям там и сям стояли покинутые владельцами автомобили, и Дюмон старался ехать осторожно, чтобы избежать вполне возможной аварии. В дороге ему несколько раз пришлось отвечать на звонки родных и знакомых, высказывающих откровенное недоумение, узнав, что он сейчас в дороге. Выслушивая стандартные пожелания счастливого рождества и просьбу быть поосторожнее в такой гололед, он ехал дальше, упрямо пробираясь к Байе.

Остановившись у того же отеля, что и в сентябре, опрометью бросился к замку. Там никого не было. Более того, из-за рождества музей был закрыт. На площади тоже царила полнейшая пустота, только на камне лежали живые цветы. Подойдя поближе, он узнал лиловые фрезии. Любимые цветы Николь! Она здесь! Подняв голову к небу, Дюмон напрягся, пытаясь понять, где же она.

Озарение пришло внезапно, и он изо всех сил помчался на берег, понимая, что дорога каждая минута. На туманном берегу и в самом деле виднелась хрупкая женская фигурка. Она стояла в опасной близости от обрыва и вглядывалась в туманную даль. Полю казалось, что он видит то же, что и она, — утлый баркас среди бушующих волн с одиноко стоявшей на корме фигурой.

Рванув на бегу ставший узким ворот куртки, он крикнул на бегу:

— Николь! — уверенный, что она оглянется и увидит его.

Но ветер разметал его вопль по берегу и казалось, что имя Николь звучит из глубин коварного моря.

Она встрепенулась и сделал еще один шаг вперед, не оставив между пустотой и собой ни единого сантиметра. По телу Дюмона прошла отвратительная дрожь. Ему показалось, что она уже скользит по обрыву, когда в последнем прыжке он схватил ее и оттащил от края.

Его сердце еще билось с натугой и на лбу выступили капельки пота, еще не отпустило отчаянное напряжение, но радость уже начала освещать его лицо неудержимым светом. Он прижимал Лорен к себе и не мог опустить руки, испытывая странное, жгуче-печальное и вместе с тем восторженное чувство обретения.

Лорен с неудовольствием посмотрела на ненужного спасителя и невольно вскрикнула, не веря своим глазам.