Книга Дорога к себе, страница 35 – Татьяна Герцик

Намек был настолько прозрачен, что девчонки кто побледнел, кто покраснел.

– Извините, мы же просто прикалывались. На самом деле мы вовсе так не думаем.

Иван Ярославович взмахом руки отправил их восвояси с жестоким напутствием:

– Желаю вам в следующий раз говорить именно что, думаете, фанфаронство порой заканчивается очень печально. – Маринка тоже двинулась было со всеми, но получила категоричный приказ: – А вы, Марина Светлова, будьте так добры, останьтесь. – Интонация академика была так похожа на интонацию Мюллера-Броневого из «Семнадцати мгновений весны», что Оля невольно хихикнула.

Но Светловой было не до смеха. Под стальным взглядом академика у нее начали мелко дрожать поджилки, и она впервые в жизни поняла выражение «сердце ушло в пятки».

– Я при любом раскладе доложу Денису Анатольевичу его положение в вашей жизни. Он ведь существует только для того, чтоб вытаскивать вас из разного рода переделок? Эта, насколько я помню, уже далеко не первая?

Единственное, на что оказалась способна эта еще недавно горластая девица, это выдавить из себя нелепое блеяние.

– Я еще в прошлый раз приватно просил его провести с вами воспитательную беседу. Он что, с вами не говорил?

– Говорил.

– Понятно. Что ж, вывод один: если он среди членов своего семейства авторитетом не пользуется, каким же авторитетом он может пользоваться среди студентов? И нужны ли нам подобные преподаватели, а, тем паче, деканы?

Маринка вскинулась.

– Он очень хороший преподаватель, и человек хороший!

– Да? Глядя на вас, у меня возникает мысль, что чересчур уж хороший.

После уничижительных слов академика Маринка и впрямь почувствовала себя полным ничтожеством. Но это было еще полбеды. Если этот настырный старик возьмется за дядьку, который и в самом деле был порядочным человеком, то тому придется плохо, а ей еще хуже. Эх, если бы она знала, не стала бы связываться с этой почти бывшей женой. Черт ее дернул ей хамить!

– Я больше не буду! – это было совершенно по детски, но теперь Маринка была готова на все. – Простите, пожалуйста. И дяде ничего не говорите! Он ничего не знает! И Глебу я скажу, чтоб отстал!

– То есть вы готовы выступить на благо справедливости?

– Какой справедливости?

– Уверен, на суде этот великолепный Глеб заявит, что никакой любовницы у него нет и в помине не было. Вы готовы эти слова опровергнуть? Думаю, у вас есть дарственная на квартиру? Там его имя фигурирует?

Маринка сомневалась недолго. С одной стороны, учеба и дядькина карьера, а с другой обманувший ее любовник. Забыв, что только что собиралась за него замуж, она горячо пообещала:

– Конечно! С удовольствием ему отомщу! Наобещал мне с три короба, бессовестно обманул! Справедливость должна восторжествовать!

Иван Ярославович саркастически переглянулся с Ольгой.

– Замечательно! Это вы хорошо сказали, Марина Светлова: справедливость должна восторжествовать. Я свяжусь с вами, когда будет нужна ваша помощь. И мой вам настоятельный совет: не встречайтесь больше с Абрамовым. Я ведь все равно узнаю. И поменяйте свою симку, чтоб не впадать во искушение.

Немного оторопевшая от полупонятных старорежимных слов, Маринка тем не менее воспрянула духом, пообещала все выполнить, и быстро скрылась из глаз.

– Как быстро нынешнее поколении меняет жизненные ориентиры, не находите? – Иван Ярославович скептически оглядывал идущих мимо и непрестанно здоровающихся с ним студентов.

Оля уточнила:

– У этой девицы жизненный ориентир никогда не менялся.

– А какой он, по-вашему? – заинтересовался академик.

– Выгода. Ну, и удовольствие, я думаю. А что вы слышали из нашего разговора?

– Думаю, почти все. Я стоял у киоска, выбирал, что почитать вечерком, когда эти базарные особы начали говорить о своих делах, никого не стесняясь. Познавательный получился разговор, весьма познавательный.

Ольга решила, что Олег стопроцентно прав, говоря, что Иван Ярославович большой специалист по интригам. И тут он снова ее удивил.

– Я старый интриган, вы, безусловно, правы. А иначе я не удержался бы сорок лет в ректорах крупнейшего в регионе вуза. Многое нужно было просчитывать на несколько ходов вперед. И при советской власти, и сейчас в особенности. Но, думаю, это можно назвать и дальновидностью. Не находите?

Оля была смущена не меньше удравших девиц.

– Э-ээ, я бы назвала это проницательностью.

Иван Ярославович помахал рукой, и перед ними снова, как в прошлый раз, из ниоткуда возникло такси. Они сели в машину, и академик мягко попросил:

– Здравствуй, Яша. Домой, пожалуйста.

– Добрый день, Иван Ярославович! С удовольствием! – водитель широко улыбнулся, радостно приветствуя пассажиров.

Дорогой Иван Ярославович говорил с ним о его делах, выспрашивая, как жена, как дети, проявляя завидную осведомленность о всех членах семейства водителя. Оля поняла, почему все знакомые академика с таким пиитетом к нему относятся – он помнил обо всем. Едва они вышли из машины, Оля спросила:

– Иван Ярославович, о моем разводе вам Пал Палыч рассказал?

– Нет, что вы! Боюсь, он целиком занят своими личными проблемами, чтоб обращать внимание на чужие. Нет, об этом мне сказал внук.

Ольга удивилась.

– Борис? А мне он сказал, что меня даже и не запомнил.

– Вполне может статься, что внешне он вас не запомнил. Но ваше имя ему знакомо.

– Но какое ему дело до моего развода? И откуда он об этом узнал?

– Возможно, никакого. А, возможно, и наоборот. Он вам о похищении ничего не говорил?

– Чьем похищении?

– Даже не знаю, как его и обозначить. Похищение планировалось ваше, но украли-то Василису.

Оля приложила руки с горевшим щекам.

– Кошмар! Это Глеб учудил?

– Естественно. Думаю, он вас все-таки по-своему любит, если настолько не хочет отпускать.

– Это в нем спесь играет. И самодурство. Его любовь давно прошла, осталось только чувство собственника. Как же, я посмела оставить его первой! Вот если бы первым от меня ушел он, это было бы совсем другое дело. Он уверен, что ему все можно. Когда он стал таким, не знаю.

– Не волнуйтесь, Оля, это не ваша вина. Хотя, возможно, вы были чересчур нетребовательной женой.

– Нетребовательной? А нужно быть требовательной?

– Конечно. С такими, как Глеб, – обязательно. И постоянно давать повод для ревности.

– Чтоб свой огород стерег, а не чужие пашни возделывал?

– Да.

– Такая жизнь не для меня. Я хочу доверять мужу, а не думать каждую минуту, где он и с кем.