Онлайн книга «Цветы к сентябрю»
— Что-то не так? — я смущённо улыбнулась. — Нет-нет, — пробормотал он. — Всё в порядке. Просто у меня внезапно заболела голова… — Так кто же их мне покупал? — я сделала вид, что не расслышала последних слов. — Неужели я сама? — Ну что ты, Джина, — глаза чуточку потеплели. — Конечно, нет. Какая уважающая себя женщина будет сама покупать духи? Тебе дарил их я… — А муж? — я старалась не отводить глаз и продолжала смотреть на него. — Муж мне их покупал? Николас? — Нет! — тёплые искорки в глазах вновь начали принимать форму сосулек. — Он тебе таких духов не дарил. В его голосе появились гневные нотки. — Он НИКОГДА не дарил тебе этих духов! — Почему? Сосульки вновь почувствовали приближение весны. — Потому что у него НЕ БЫЛО ТАКОЙ ВОЗМОЖНОСТИ. В этом времени подобные духи не выпускают. — Их будут производить позже? — Да. Впервые они попались мне на глаза в тот день, когда я познакомился с твоей матерью. — Понятно. Тогда ЧТО дарил мне мой муж? — Только цветы. И, в основном, это были цветы к сентябрю. 3 сентября. Ещё более поздний вечер В своих записях я вновь была вынуждена прерваться, потому, как ужасно разболелась голова. Почему меня так взволновало упоминание о цветах к сентябрю? Неужели разгадка кроется в моем дне рождения? Ответов я не нашла. Мне ничего не оставалось, как продолжить описание событий сегодняшнего дня. Итак, я узнала, что духи дарил мне отец. Что в этом было плохого, не знаю, но всё равно, эта новость оставила неприятный осадок в душе. — Папа, — я всё ещё пыталась смотреть ему в глаза, хотя чувствовала, что долго не продержусь. — Меня все время гложет мысль, что ты недолюбливал Николаса. Это на самом деле так? Лёд в глазах опять начал таять. Он тяжело вздохнул и отвёл взгляд. — Наверное, да. — Почему? — Сам не знаю. Скорее всего, проклятая ревность. Я ведь тебе уже говорил, что после смерти матери ты осталась единственной женщиной, которую я любил… — Но если ты меня действительно любил, значит, желал добра? И если я жила в счастливом браке, то и ты должен был чувствовать себя счастливым! Он вновь посмотрел на меня. Лёд в глазах полностью исчез. — Я все понимаю, дорогая, — тихий голос вновь напомнил шелест песка в пустыне. — И всегда понимал. Но что я мог поделать, если я И В САМОМ ДЕЛЕ тебя любил? Где-то в глубине души я ощутила нежный, сладостный трепет. — Но ведь то была другая, отеческая любовь! — мои глаза широко распахнулись. Его руки сильно сжали талию. — И это я тоже понимал. Но ничего не мог с собой поделать. Ты слишком сильно напоминала её… Его правая рука скользнула вверх по спине. Я непроизвольно обняла его крепче. — Бедная моя девочка… — шелест песка закружил меня в вихре песчаных волн и понёс далеко-далеко. — Я всю жизнь хотел, чтобы ты была счастлива… Я растворилась в налившихся мягким светом глазах. Губы отца оказались так близко, что я ощутила его жаркое дыхание всем телом, а песчаный вихрь продолжал кружить меня и растворять в одурманивающем аромате туалетной воды «Бертюжар». Я почувствовала, что мои губы слегка приоткрылись, и вырвавшееся из них дыхание слилось с дыханием отца воедино. Руки ещё сильнее обвили его шею, неумолимо приближая голову. Хотела ли я всего этого в тот момент? Даже не знаю. Впрочем, сейчас это уже не имеет значения… За считанные дюймы до моих его губы остановились. — Милая моя, — я уже купалась в океане вихрящегося песка. — Подожди немного. Я ведь совсем забыл, что у меня для тебя есть подарок. Он слегка отстранил меня и показал коробку, которую принёс с собой. — Что это? — мой голос тоже стал похож на песок пустыни, и теперь гряда его барханов переплелась с грядой моего отца. — Это — чтобы ты всегда была красивой. Косметический набор «Буржуа». Твой любимый бренд. — Ты и это знаешь? — невольно улыбнулась я. — Я знаю всё. Его губы опять оказались так близко, что я уже не смогла совладать с собой. Слишком велико было искушение, слишком манило предчувствие поцелуя. — Спасибо, — как можно тише прошептала я. Наши губы соприкоснулись. Все, что я успела ощутить прежде, чем стала одной из песчаных дюн — это стремительный, перехватывающий дыхание взлёт, неописуемое райское блаженство и необычайную лёгкость. Не только во всём теле, но и в душе, в моём измученном, истерзанном переживаниями сердце. Вихрь всколыхнул барханы, взметнул их в воздух, закружил и унёс ввысь, растворив в бездонном прозрачном небе. — Прости меня, дочка, — неожиданно раздался растерянный отцовский голос. — Я не должен так поступать… Песчаный поток окончательно растаял в небе. Мне стало ужасно обидно, только я не поняла, почему. — Не плачь, моя девочка, — ладонь отца прикоснулась к моей щеке и нежно погладила. — Обещаю, всё будет хорошо. — Что это было, папа? — произнесла я срывающимся голосом. — Это была моя самая большая ошибка. Прости меня. Надеюсь, в последний раз… Он поцеловал меня в щеку, быстро развернулся и вышел. А я, оставшись одна, наконец, дала волю слезам. Я не могла поступить иначе, я знала, что нужно выплакаться, и тогда станет гораздо легче. Слезы градом бежали по щекам. Они капали на губы, но я не чувствовала их вкуса. Вместо него я по-прежнему ощущала привкус песчаного ветра и запах бездонного голубого неба. А ещё я подумала о том, почему утром моя рука непроизвольно вывела на стекле имя моей матери. 4 сентября Предыдущей ночью я долго не могла заснуть, поэтому Полли дала мне две таблетки снотворного. Как ни странно, оно тоже не помогло. Пришлось вызвать её снова, чтобы сделать сонный укол. После него я заснула сразу. И сон, который я увидела, был настолько ярким и запоминающимся, что я не смогла его не описать. Мне приснилась большая серая равнина, на которой стоял тот загородный дом, где мы жили с мужем. То, что это был именно наш особняк, я знала точно. Довольно симпатичное строение. Только окружающий ландшафт слишком уныл и мрачен. Все его украшение — несколько тощих кривых деревьев, которые сбились в небольшую кучку неподалёку. Теперь я, наконец, поняла, где они находятся, и где я бродила в мыслях накануне днём. |