Книга Проверка верности, страница 23 – Джорджет Хейер

Граф взглянул ей в глаза с противоположного конца коридора.

– Хорри, – ласково сказал он, – ты знаешь, как я ненавижу напрягаться. Не заставляй меня применять силу.

Подбородок чуточку опустился, а в мечущих искры глазах промелькнул слабый интерес.

– Отнесешь м‑меня с‑силой? И ты осмелишься?

По мрачному челу графа скользнула тень веселого изумления.

– Ты хочешь сказать, что сомневаешься в том, что я на это способен? – осведомился он.

Дверь в дальнем конце коридора, ведущая на половину слуг, отворилась, и оттуда вышел ливрейный лакей. Горация метнула торжествующий взгляд на графа, поставила ногу на нижнюю ступеньку лестницы, поколебалась, а потом развернулась и направилась обратно в библиотеку.

Граф закрыл за нею дверь.

– Во всяком случае, ты играешь честно, Хорри, – заметил он.

– Р‑разумеется, – отозвалась девушка, усаживаясь на подлокотник кресла и вновь отбрасывая в сторону многострадальную шляпку. – Я в‑вовсе не собиралась проявлять невежливость, но не люблю, когда ты обсуждаешь меня со своей сестрой.

– А ты не слишком торопишься с выводами? – предположил Рул.

– Но ведь она сама п‑призналась, что посоветовала тебе выпороть меня, – сообщила Горация, постукивая каблуком по ножке кресла.

– Она весьма здравомыслящая особа, – согласился его светлость. – Но, несмотря на ее советы, я пока еще не выпорол тебя, Хорри.

Смягчившись, новобрачная заметила:

– Нет, но я д‑думаю, что, когда она говорит обо м‑мне всякие гадости, вы должны защищать м‑меня, сэр.

– Видишь ли, Хорри, – многозначительно сказал его светлость, – ты существенно усложняешь мне эту задачу.

В библиотеке повисла напряженная тишина. Горация вспыхнула до корней волос и, страшно заикаясь, выпалила:

– М‑мне очень ж‑жаль. Я в‑вовсе не с‑собиралась вести себя н‑неподобающим образом. Что я н‑натворила на сей р‑раз?

– Ничего совсем уж страшного, дорогая моя, – уклончиво ответил граф. – Но, быть может, ты все-таки сумеешь удержаться от того, чтобы не предъявлять дикое животное высшему обществу?

Она весело захихикала, но тут же взяла себя в руки.

– Я боялась, что ты узнаешь об этом, – призналась девушка. – Но это в‑вышло случайно, уверяю тебя, и… очень з‑забавно.

– Нисколько в этом не сомневаюсь, – откликнулся Рул.

– Н‑нет, правда, Маркус. Она вспрыгнула на плечо Кросби и с‑сорвала с него парик. Но н‑никто не возражал, за исключением Кросби. Боюсь, что эту обезьянку плохо дрессировали.

– Думаю, что так, – сказал Рул. – Меня уже посещали подобные подозрения, когда давеча утром я обнаружил, что она… э‑э… раньше меня побывала за завтраком.

– О боже! – покаянно воскликнула Горация. – Мне очень жаль. Но у Софии Коулхэмптон есть маленькая обезьянка, и она повсюду берет ее с собой, вот я и п‑подумала, что хорошо бы завести такую и себе. Хотя, по п‑правде говоря, она мне не очень п‑понравилась, поэтому я не стану оставлять ее. Это все?

Он улыбнулся.

– Увы, Хорри, это – только начало. Думаю… Да, пожалуй, ты должна мне объяснить, что это такое. – Вынув из кармана пачку счетов, он протянул их ей.

Сверху лежал листок, исписанный аккуратным почерком мистера Гисборна. Цифры, цифры… Горация в тревоге взглянула на общую сумму.

– Это… это все мои? – запинаясь, спросила она.

– Все твои, – невозмутимо подтвердил его светлость.

Горация проглотила комок в горле.

– Я не с‑собиралась тратить с‑столько. Откровенно говоря, я не п‑понимаю, откуда взялась такая сумма.

Граф забрал у нее пачку счетов и начал переворачивать их один за другим.

– Да, – согласился он, – меня тоже всегда удивляло, что счета имеют свойство накапливаться. И, в конце концов, человеку нужно же во что-то одеваться.

– Да-да, – с надеждой подхватила Горация. – Как хорошо, что ты все п‑понимаешь, п‑правда, Маркус?

– Безусловно. Но, прости мне мое любопытство, Хорри, неужели обязательно платить по сто двадцать гиней за каждую пару туфелек?

– Что? – возмущенно возопила Горация.

Граф показал ей счет. Она с ужасом уставилась на него.

– О! – выдавила она. – Т‑теперь припоминаю. Понимаешь, Маркус… у них каблуки усыпаны изумрудами.

– Что ж, в таком случае мне действительно все понятно, – заявил его светлость.

– Да. Я надела их на свой первый бал в «Олмаксе». Они называются venez-y‑voir [46] .

– Это объясняет, вне всякого сомнения, – согласился Рул, – присутствие троих молодых джентльменов, коих я застал… э‑э… помогающими тебе облачаться давеча вечером.

– Н‑но в этом нет ничего такого, Рул! – запротестовала Горация, поднимая понуро опущенную головку. – Это вполне прилично – впускать в будуар джентльменов после того, как ты надеваешь чехол под платье. Я знаю, что так всегда делает леди Стоукс. Они с‑советуют, куда прикреплять м‑мушки, а куда цветы и какими д‑духами воспользоваться.

Если графу Рулу и показалось забавным, что новоиспеченная супруга наставляет его в искусстве обольщения, то он постарался не подать виду, и лишь уголки губ у него предательски дрогнули.

– Ага! – Он с улыбкой взглянул на нее сверху вниз. – Тем не менее мне представляется, что в этих вопросах я могу оказать тебе куда бóльшую помощь.

– Н‑но ты – мой муж, – справедливо заметила Горация.

Он вернулся к счетам.

– Это, безусловно, существенный недостаток, – признал он.

Горация, очевидно, сочла вопрос закрытым. Она заглянула ему через плечо.

– Ты н‑нашел еще что-нибудь столь же ужасное? – полюбопытствовала она.

– Дорогая моя, разве не сошлись мы с тобой на том, что тебе нужно во что-то одеваться? Я не ставлю под сомнение твои расходы – хоть, признаюсь, туфельки пробудили во мне любопытство. А вот что, скажем так, приводит меня в легкое недоумение…

– Знаю, – перебила она, с преувеличенным вниманием глядя себе под ноги. – Ты х‑хочешь знать, п‑почему я не оплатила их сама.

– У меня очень любознательная натура, – извиняющимся тоном пробормотал граф.

– Я не могла, – мрачно призналась Горация. – Вот п‑почему!

– Чрезвычайно уважительная причина, – мирно согласился его светлость. – Но мне казалось, я выделил тебе достаточное содержание. Должно быть, память меня опять подводит.