Книга Проверка верности, страница 51 – Джорджет Хейер

– Не с‑смейте н‑называть меня «любовь моя»! – Горация едва не поперхнулась от негодования. – Вы… вы хотите уничтожить м‑меня!

– Выбор за вами, моя дорогая, – сказал он. – Я готов – да, готов уехать с вами на край света. Или вы вернетесь домой утром, и тогда можете рассказывать все, что вашей душе угодно.

– У в‑вас в обычае убегать с женщинами, не так ли? – поинтересовалась Горация.

Брови его сошлись на переносице, но лишь на мгновение.

– Ага, значит, вам уже известна эта история? Скажем, у меня в обычае убегать с женщинами из вашего семейства.

– Я, – произнесла Горация, – Уинвуд, и вы еще увидите, что это – б‑большая разница. Вы не с‑сможете заставить меня убежать с вами.

– Я даже не стану пытаться, – холодно сказал он. – Но, тем не менее, я верю, что мы с вами можем прекрасно поладить, вы и я. Есть в вас нечто бесконечно привлекательное, Хорри. Я могу заставить вас полюбить меня.

– Т‑теперь я п‑поняла, что с вами т‑такое! – вскричала Хорри, на которую снизошло озарение. – Вы п‑пьяны!

– Черта с два, – ответил его светлость. – Ну, снимайте же свою накидку!

С этими словами он сорвал с нее плащ и отшвырнул его в сторону, а потом застыл на мгновение, глядя на нее прищуренными глазами.

– Нет, вы не красивы, – негромко сказал он, – но дьявольски соблазнительны, моя милая!

Горация отступила на шаг:

– Не п‑приближайтесь ко мне!

Она попыталась увернуться, но он схватил ее и грубо сжал в объятиях. Последовала отчаянная борьба; она сумела высвободить одну руку и отвесила ему оглушительную пощечину; тогда он прижал ее руки к бокам и впился в ее губы долгим поцелуем. Горация сумела отвернуться и с размаху вонзила тонкую шпильку туфельки в подъем его ноги. Она услышала, как он зашипел от боли, и сумела вырваться из его объятий, но корсаж ее с треском разошелся под его жадными пальцами. В следующее мгновение между ними оказался стол, и Летбридж, смеясь, наклонился, ощупывая раненую ногу.

– Боже! Ах вы, маленькая злючка, – сказал он. – Я и мечтать не смел, что вы проявите столь пылкий нрав! Будь я проклят, если отпущу вас к вашему скучному мужу. О, не хмурьтесь, радость моя, я не собираюсь гоняться за вами по комнате. Лучше присядьте.

Вот теперь она испугалась по-настоящему, потому что твердо уверилась в том, что он сошел с ума. Горация настороженно поглядывала на него, следя за каждым движением, и решила, что единственное, что ей остается, – это попытаться развеселить его. Изо всех сил стараясь, чтобы голос у нее не дрожал, она сказала:

– Присаживайтесь сначала вы, а потом я.

– Вот, смотрите! – ответил Летбридж и опустился в кресло.

Горация кивнула и последовала его примеру.

– П‑прошу, будьте же б‑благоразумны, милорд, – взмолилась она. – Нет никакого смысла п‑пытаться убедить меня в том, будто вы влюбились в меня без п‑памяти, п‑потому что я вам не п‑поверю. Для чего вы п‑привезли меня сюда?

– Чтобы похитить вашу добродетель, – легкомысленно и дерзко ответил он. – Видите, я с вами откровенен.

– Что ж, я т‑тоже могу быть откровенной, – парировала Горация, и глаза ее сверкнули. – И если вы думаете, будто можете обесчестить м‑меня, то глубоко заблуждаетесь! Я гораздо б‑ближе к двери, чем вы.

– Верно, но она заперта, а ключ, – он похлопал себя по карману, – лежит вот здесь!

– Вот как! – вскричала Горация. – Вы даже не хотите играть честно!

– Только не в любви, – ответил он.

– Я хочу, – решительно заявила Горация, – чтобы вы п‑перестали говорить о л‑любви. Меня от этого т‑тошнит.

– Дорогая моя, – сказал он, – уверяю вас, что с каждой минутой я влюбляюсь в вас все сильнее.

Горация презрительно скривилась.

– Вздор! – фыркнула она. – Если бы вы л‑любили меня хоть немного, то не п‑поступили бы со мной т‑таким вот образом. А если вы обесчестите меня, то вас п‑посадят в тюрьму, если только Рул не убьет вас раньше, во что я охотно в‑верю.

– Ха! – сказал Летбридж. – Я не сомневаюсь, что меня посадят в тюрьму – если только у вас достанет мужества поведать всему свету о событиях сегодняшней ночи. Игра стоит свеч. Еще как стоит, хотя бы только ради осознания того, что проклятая гордость Рула будет вываляна в грязи!

Она прищурилась и подалась вперед, сцепив руки на коленях.

– Вот, значит, в чем дело? – протянула она. – Какие н‑напыщенные речи, милорд! Они хороши на Друри-лейн [77] , но в реальной ж‑жизни им нет м‑места.

– Но мы можем хотя бы попытаться, – сказал Летбридж.

Он больше не насмехался, лицо его обрело жесткое выражение, губы плотно сжались, а глаза смотрели прямо перед собой.

– Не могу п‑поверить, что х‑хотела дружить с вами, – задумчиво проговорила Горация. – У вас ужасно с‑скудное воображение. Неужели вы не смогли измыслить д‑другого способа отомстить, кроме как через ж‑женщину?

– Ни один из них не будет полным, – невозмутимо ответил Летбридж. Взгляд его остановился на ее лице. – Но когда я смотрю на вас, Хорри, то забываю о мести и просто желаю вас.

– Вы мне льстите, – вежливо отозвалась Горация.

Он расхохотался:

– Вы восхитительная негодница! Мужчина может владеть вами целый год, и вы ему не прискучите! – Он встал. – Давайте, Хорри, свяжите свою судьбу с моей! Вы рождены для лучшей доли, чем быть прикованной к человеку, которому нет до вас дела. Уедем со мной, и я покажу вам, что такое любовь!

– Потом Рул разведется со м‑мной, а вы, разумеется, ж‑женитесь на мне? – предположила Горация.

– Все может быть, – промурлыкал он. Подойдя к столу, он взял в руки одну из бутылок, стоявших на нем. – Давайте выпьем – за будущее!

– Очень х‑хорошо, сэр, – с обманчивой мягкостью ответила Горация. Она тоже встала вслед за ним и сделала шаг к пустому камину. Он стоял к ней спиной, и она, воспользовавшись моментом, быстро наклонилась и подхватила тяжелую латунную кочергу, что стояла подле него.

Летбридж тем временем наполнял второй бокал.

– Мы уедем в Италию, если хотите, – сказал он.

– В Италию? – переспросила Горация, на цыпочках подкрадываясь к нему.

– Почему бы и нет?

– П‑потому что я не соглашусь п‑пройти с вами и до конца улицы! – выкрикнула Горация и изо всех сил нанесла удар.

Раздался глухой чавкающий звук. Горация с ужасом, к которому примешивалось торжество, смотрела, как Летбридж покачнулся и рухнул на пол. Бутылка вина, выпав из его ослабевших пальцев, покатилась по ковру, разливая темно-красную, как кровь, жидкость.