Книга Штамп на сердце женщины-вамп, страница 26 – Дарья Донцова

– Зачем она ему понадобилась? – удивилась я.

– Обычно я не интересуюсь, по какой причине заказчику копия того или иного предмета нужна, – объяснил Геннадий. – Я не налоговая полиция. Но Леонид сам пояснил. Старушка Волкова, отдавшая на аукцион «Бротис» свой медальон, пришла на торги. Ангелина Семеновна сидела в углу, дождалась, пока Леня купил подвеску, подошла к нему и сказала:

– Не беспокойтесь. Вещь старинная, светлая, мой прапрапрадед ее у грека-монаха купил, тот сказал, что ее никогда не носили подлые люди, она украшала достойных женщин, приносила им счастье и подарит его новой хозяйке. Теперь я повторяю эти слова вам. Надеюсь, та, что получит от вас «Нарцисс», будет любить его. Я бы никогда не продала медальон, но мне нужны деньги, у меня нет семьи. Я не родила ребенка, передать раритет некому. Вы для супруги подвеску купили? У вас есть дети? Пусть «Нарцисс» потом перейдет им.

Ангелина Семеновна была такой милой, что у Перфильева не повернулся язык сказать правду. Леонид не признался, что намерен подарить украшение своей любовнице, которая в ближайшие годы не собирается иметь дела с подгузниками. Он пообещал:

– Когда у меня дочь родится, она станет обладательницей этого украшения, оно будет ее семейной реликвией.

– Господи, благослови. Разрешите мне в последний раз подержать «Нарцисс»? – попросила Волкова.

– Конечно, – согласился Перфильев и отвел бабушку к аукционисту.

Она взяла подвеску, прижала к груди, поцеловала и вернула ее новому хозяину со словами:

– Жаль, нет копии «Нарцисса», я бы ее носила.

Леня, человек добрый и сострадательный, решил сделать Волковой подарок, обратился к Геннадию и попросил:

– Повторите эту вещь. Нужна стопроцентная внешняя схожесть: царапины, отсутствие одной «лапки», державшей камень, пятно на оправе. Обрамление сделайте из золота, но вместо настоящих камней подберите стразы.

Геннадий Борисович пообещал выполнить заказ в лучшем виде и предупредил:

– Вам придется на некоторое время оригинал мне оставить, по фото с ювелирными изделиями не работаю.

Перфильев отдал медальон, Демидов спрятал коробочку в портфель, принес ее домой, поужинал, потом отправился в лабораторию, выложил украшение на стол и приступил к выполнению задания. Представьте его состояние, когда через несколько дней он не нашел оригинала на месте! Демидов хорошо знал, какова стоимость подвески, осознавал, что отдать сразу такую сумму ему будет сложно, и не мог понять, куда подевалось украшение. Надежно запертая лаборатория находится на участке, куда без разрешения хозяев никто не войдет, домашним и прислуге сюда соваться строжайше запрещено. У жены Геннадия есть своя мастерская, она не заглядывает туда, где супруг колдует над лаками и работает с ювелиркой.

Не зная, что делать, Демидов пошел в дом, увидел в гостиной меня, принял за домработницу и сорвался. После того как я ушла, Мария Ивановна, понятия не имевшая о «Нарциссе», бросилась к сыну и рассказала, что учудила Марфа. Геннадий Борисович устроил племяннице допрос, и на свет выплыла нелицеприятная правда. И вот теперь эта самая правда стала известна мне. Так что случилось с подвеской?

Войдя в лабораторию, одноклассницы сразу увидели на столе медальон, схватили его, повесили на ошейник йорка, и Марфа перекинула Трикси через наш забор. Только сейчас, слушая покаянную речь школьницы, я сообразила, что собачка никак не могла сама попасть на наш участок. Ведь забор затянут сеткой. Вот почему, глядя на то, как Мафи исполняет гимнастическое упражнение на изгороди, я испытала беспокойство. Подсознание пыталось мне сообщить: йорк не способен карабкаться по рабице, как паук. В тот момент, когда я увидела Трикси у нашего гаража, у меня не возникло вопросов. Я просто наклонилась, взяла Трикси на руки и начала гладить ее, понятия не имея, что Катя, притаившаяся на улице, снимает все на камеру.

Когда представление завершилось и девицы пошли назад, Федорова протянула Марфе несколько тысячных бумажек и велела:

– Прямо сейчас езжай в «Желтуху», договаривайся о материале. Скажи, что есть видео, покажи запись, но предупреди: это всего лишь часть, материала куда больше.

– Может, сначала все приготовить? – засомневалась Марфа.

– А вдруг тебе больше не удастся от школы откосить? – предположила Екатерина. – Не волнуйся, я сама верну на место медальон и принесу Трикси. А ты несись в «Желтуху», пока ни бабок, ни матери дома нет, деньги у тебя на такси есть.

– Ты лучшая подруга, – воскликнула Марфа и вызвала по телефону машину.

– Ты хотела вернуть медальон на место? – прервала я Марфу.

– Да, да, да! – зачастила она. – Дядечка, я не виновата. Только на время планировала его взять, чтобы снять фото!

– Погоди, – остановила я Марфу, – но тогда вся твоя идея теряет смысл. «Желтуха» публикует материал, поднимается скандал, я отрицаю свою вину. А Геннадий Борисович заявляет: «Тут какая-то ошибка, медальон не украден. Вот он. Васильева ни при чем». И вся затея заканчивается провалом.

Марфа улыбнулась.

– Не-а! Так бы не получилось. Дядечка вообще никаких газет не читает, телик не смотрит, его только книги по истории и искусству интересуют.

Из моей груди вырвался тяжкий вздох.

– Марфа! Я тоже не интересуюсь прессой, но есть подруги, которые ее читают. Я мигом бы узнала об обвинении, пришла к вам. И как поступил бы Геннадий Борисович, услышав мое негодование? Поспешил бы в лабораторию и принес подвеску. Скандал ударил бы не по мне, а по тебе, оклеветавшей госпожу Васильеву. Дядя, бабушки, отец, мать – все бы стали спрашивать тебя: как подвеска оказалась на Трикси, зачем ты оболгала соседку? Так в итоге и получилось: как только я услышала про твои обвинения, сразу направилась к Марии Ивановне.

– Я не подумала об этом! Решила, что никто ничего не узнает. Журналистам фото хватит. То, что вы к нам нагрянете, я не предполагала, – всхлипнула дурочка.

– Понятно, – кивнула я. – Как развивались события дальше?

Марфа продолжила свой рассказ.

Вечером того же дня скоропостижно умерла Трикси. Марфе не было жалко собаку, та часто гадила в ее спальне на ковре, а вот Флора, узнав о смерти йорка, залилась слезами, забыла про дочь и ее уроки и в восемь вечера, приняв изрядную дозу успокоительного, упала в кровать.

– Раньше ты говорила, что Трикси – твоя обожаемая девочка, – поймала я в очередной раз Марфу на вранье.

– Это «Желтуха» придумала, – пояснила та.

– Понятно, – протянула я. – Продолжай.

Марфа сделала вид, что очень расстроена гибелью противного пса, повсхлипывала на глазах у Марии Ивановны, потом убежала в свою комнату, в десять вечера вылезла в окно и помчалась на велосипеде к Кате. Марфе не терпелось рассказать подруге, как ее встретили в «Желтухе» и что на днях с ней сделают большое интервью, которое опубликуют на первой странице газеты. Телефон Екатерины монотонно сообщал о недоступности абонента, но Марфу это не смутило, лучшая подруга частенько забывала зарядить аккумулятор мобильного.